Дом / #133 / Milli_Ts

«Иногда мне кажется, что я стану привидением ещё при жизни» (…).

Дом, в котором я родилась и сделала свой первый шаг, был продан. Я прощалась с ним тяжело, точнее я отказалась прощаться с тем, что убило бы меня при одном только взгляде на былое. Мысленно уходя, я говорила: «Ничего страшного, всем когда-то надо расставаться, даже людям и домам», но оказалось, что слепые утешения слишком безнадёжны, когда речь идёт о чём-то более сокровенном, чем стены и окна.

Первое время я чувствовала Дом, как своё сердце. Я заглядывала в него и видела такое всепоглощающее одиночество и пустоту, что мне хотелось выть от горя, но я молчала – ведь вместе со мной плакал бы и мой любимый Дом. Это совершенно никуда не годилось, а, значит, было невозможным. Точно так же, как и моё возвращение.

Я бредила Домом всегда, когда оборачивалась назад. Я падала в сны и тайком пробиралась в знакомые комнаты, собирала вещи, оставленные при переезде, ощущая внутри себя чувство наполнения родным домашним духом.

Чем чаще я приходила, тем чаще меня заставали новые хозяева. Они уговаривали, требовали, угрожали, недоумевали, ожидали… Чего? Ведь я могла сказать только одно: «Мне, правда, очень, очень жаль, но я не могу уйти…».

**************************

Я чуть приоткрываю глаза и вижу, как мерцает на белом дверном косяке радуга, рождённая утренним солнцем, просачивающимся сквозь прозрачный хрусталь огромной люстры. Разноцветные пятнышки, несмотря на многочисленные объяснения взрослых о физике их происхождения, кажутся мне настоящим чудом, поймать которое можно только в редком состоянии полудрёмы… Скоро я «официально» открою глаза и очарование этого момента пропадёт навсегда, а мир наполнится яркими голосами и красками, не имеющими ничего общего с их бледным отражением, в котором для меня сейчас сокрыта вся Вселенная. Радостно визжа, я вскакиваю и несусь в сторону кухни, откуда доносятся восхитительные запахи бабушкиной стряпни. Запинаюсь за порог. Останавливаюсь. Оборачиваюсь на комнату-колыбель, комнату, в которой я впервые узнала, что есть Бог, научилась видеть сны, похожие на мультфильмы, и мультфильмы, неотличимые от снов, и меня уносит сквозь пространство и время, в моё будущее, давно уже ставшее прошлым.

Мой центр мироздания начинается на этом пороге – единственном открытом пороге в доме, из которого видно три основные комнаты, а если постараться, то ещё и четвёртую… дверь, ведущая через сложную архитектурную систему под названием «кухня & веранда» в бескрайний мир июньской клубники и первого снега. Я многое могла бы сказать о том, что меня окружает, но всё это будет так блёкло, так невыразительно, что мне хочется плакать от жалости за свой скудный язык, так и не научившийся находить правильные слова для описания того, что давно стало моей плотью и кровью.

Я скольжу в сшитых дедушкой тапочках по мягкому ковру в большой комнате, воображая себя известной фигуристкой, прислушиваюсь к тихому гулу голосов с кухни, смотрю на падающий за окнами новогодний снег и понимаю, что безмерно счастлива. От того, что ещё один год прошёл в этом тихом скольжении по неизменному теплу и уюту моего детского мира снов и фантазий, от того, что, несмотря ни на что, мне есть, куда возвращаться, и так будет всегда… Когда, спустя годы, я буду бережно поправлять лампадку у дедушкиного гроба, стоящего в той самой комнате, отчаяние из-за его смерти будет сильнее всего на свете, и я ещё не пойму, что теряю что-то более важное, чем близкого родственника – я теряю себя.

Я помню, как «пахнет весна» на нашей веранде, и как здорово бывает летом смотреть сквозь причудливую сетку небольших квадратных окошек на заливающий всё на свете дождь. Я знаю, как выглядит каждая доска в доме и мне знакомо предназначение всех, располагающихся в нём вещей. Я легко лавирую во фруктово-овощном лабиринте бабушкиных грядок в огороде и могу нарисовать их расположение с закрытыми глазами в самую тёмную ночь года. Но ещё более неотвратимым для меня является осознание открывающихся передо мной просторов огромного мира, о котором я мечтаю, сидя вместе с рыжим котом на тёплой батарее в кухне, наблюдая за движением редких автомобилей и трамваев. Все они едут либо по направлению к городу, либо к целой стране, и других пространственных понятий для меня пока не существует.

Слева от меня раскинулся крупный российский мегаполис, вмещающий в себя восхитительные зелёные парки и огромные магазины, величественный, нереальный Кремль и гордую, широкую реку, сливающуюся с ещё одной, такой же огромной, неприступной рекой… Справа от меня – дорога в Аэропорт, сказочное место, открывающее путь во все города и республики Союза. За день, проведённый рядом с самолётами, я готова отдать полжизни! Направо я всегда смотрю с особым удовольствием, ведь именно оттуда приходит Мама, и я каждый день с затаённой надеждой жду, когда же она скажет: «Мы летим на Чёрное море!».

Смотреть прямо я не люблю, поскольку вижу перед собой дорогу в ненавистный мне детский сад, но мирюсь с этим, так как она проходит мимо единственного в округе магазина, продающего сладости. Когда магазин закрывается, я тащу на расположенную перед ним площадку огромный, с высоким рулём и устойчивыми задними подножками, голубой трёхколёсный велосипед и прошу бабушку «покараулить» моё катание. Со временем я дорасту и до взрослой модели, которая с ветерком будет носить меня по пустынной асфальтовой дороге в сторону Старого кладбища. До него от нашего дома – всего ничего, но меня это почему-то не пугает. Напротив, я воспринимаю место успокоения незнакомых мне родственников, как что-то самой собой разумеющееся, а в особые моменты года – ещё и важное. Начиная с Пасхи, мимо нашего дома будет течь вереница знакомых и незнакомых людей, часть из которых будет заходить в гости, христосоваться, рассказывать о новостях и… идти дальше. Жизнь, протекающая сквозь наш дом, с весны и до поздней осени, представляется мне неотделимой от смерти, а потому я с удовольствием хожу на кладбище и с не меньшим удовольствием возвращаюсь.

Я иду по пыльной, не заасфальтированной обочине, пропуская увеличивающийся с каждым годом поток машин, теряя близких мне людей, но твёрдо веря в то, что впереди меня всегда будет ждать знакомая тропинка, начало которой положили ещё в середине прошлого века мои предки. Ступая на неё, я прохожу мимо ровно подстриженных кустов колючей акации, и перед моим взором открывается место, из которого я сделала свой первый шаг в этот мир…

Сегодня мне предстоит пройти мимо дома. И, когда я делаю это, на память приходят слова прабабушки о том, что её родина покоится под толщей вод Горьковского моря, и я не знаю, что горше – никогда в жизни не увидеть своего Дома или вот так, каждый раз, проходить мимо него, делая свой последний, ужасный шаг в мир, лишённый основы.

Иногда мне кажется, что я стану привидением ещё при жизни… И я не могу просить за это прощения, как не могу просить прощения за сам факт своего существования, неизменно возвращающий меня к самой себе.