Любой ценой / #104 / Nanali

– Бесполезно, – я не выдыхаю – выплевываю это слово вместе с горьким дымом, с набившейся в глотку безвкусной земляной пылью. – Не устоим. Орков слишком много. А мы устали. Выгорели. Надо уходить.

Передо мной стоит учитель, опираясь на посох, и я впервые ясно вижу, что он уже глубокий старик. Позади меня переминаются с ноги на ногу девятнадцать магов; достают фляги, садятся на землю, не дожидаясь команды. Мы устали. Сегодня мы удержали Воротное ущелье, единственный проход в несокрушимой стене береговых скал. Но – в последний раз.

Утром нас было двадцать восемь: я не смог уберечь всех.

Словно невидимая рука пригибает учителя к земле. На узкой полосе побережья еще есть шанс поднатужиться и сбросить захватчиков в океан, но за скальной грядой армия орков растечется ядовитыми ручьями и намертво вытравит весь цветущий остров Тай. А потом откатится обратно, унося с собой добычу, погрузится на огромные плоты – чтобы снова пропасть в подземельях безвестных архипелагов на сотни лет. Так, как это случалось уже трижды.

Народ тайри, мой народ – все, что осталось от гордого племени эльфов после третьего набега. Из небольших групп, выживших в горах и лесных дебрях, как из сохраненных семян, поднялась молодая поросль. Но – иная: среди эльфийских предков магом был один из десяти, среди тайри – один из тысячи; магический дар ослаб на порядки. Времена Мастеров, что двигали горы и играли с пространством, прошли безвозвратно.

У орков магия сильная. Изначальная. Не вырожденная.

– Раз уж ты говоришь, что бесполезно… – учитель прячет глаза, тихие слова звучат криком: – Сатти, мальчик, если бы ты стал Мастером!

Теоретически мы знаем, как шагнуть на последнюю ступень, отделяющую магическое ремесленничество от мастерства. Но нам не хватает малости – взлета эмоций. Крыльев, что возносили наших предков на вершину. Даже мне, сильнейшему из ныне живущих магов.

– Тайри не становятся Мастерами. Никогда. Учитель, надо готовить отход. Где Кеннал?

Учитель молчит. Это странно: так просто сказать слово, махнуть рукой, указывая направление. Кен командует вторым отрядом, сегодня они в резерве. Других ресурсов у нас нет.

– Тебе придется справляться самому. – Откуда на сухой старческой ладони взялась маленькая сфера? Прозрачные стенки затянуты изнутри серым облачком. – Заклинание праха. Ты знаешь, как это бывает – мгновенно. Вот, – учитель протягивает сферу мне.
– Кто? – слепо беру, стискиваю в кулаке. Не могу представить, чтобы Кена застали врасплох, он почти равен мне по силе. Не зря из выпусков последних лет учитель взял в ученики только нас двоих.
– Верховный колдун. Орки имитировали налет, он подобрался с другой стороны и отработал прицельно. – Учитель опускает голову. – Сатти…

Не люблю, когда меня так называют, я – Саттаэль. Но учителю можно. В наследство от эльфов нам достались крохи магии да имена, и то не всем.

Мысли растекаются, отторгают реальность. У магов нет родителей – одаренных малышей забирают в Школу с двух лет. У магов нет семьи – только дети, как можно больше, чтобы передать способности. У магов нет друзей – все эмоции идут в дело.

У меня есть Кен. Редчайший случай, уникальное сочетание энергий, когда питающие дружбу силы души не тратятся, а удваиваются. Абсолютное понимание. Абсолютное доверие. С раннего детства до сегодняшнего дня.

У меня был Кен.

Волна искрящей черноты вздымается изнутри. Ярость? Боль? Ненависть? Все вместе. Я помню главного колдуна орков, алую маску, белые перья в косе. Где ты? Скалы становятся прозрачными, орочий лагерь на берегу как на ладони. Где ты?! Ало-белый проблеск – далеко и сразу близко. Я успеваю услышать, как учитель выкрикивает команды, как тает чей-то потрясенный шепот «Мастер!»; мне нет до этого дела. Я смотрю в прорези маски, прямо в узкие черные глаза без белков. Толпой набегают орки, но я выставляю ладонь, и их сметает, как гнилую листву в ураган. Все честно, колдун. Я один. И ты – один. Кто кого?

Поединок дается мне непросто. Волна внутри кипит и рвется, я все могу – и ничего не умею. Колдун орков умеет многое, но его заклятья разбиваются о мой примитивный силовой щит. А потом я отбрасываю щит, отпускаю волну – и прежде чем мощный удар швыряет меня на скалы, со злой радостью вижу, как орк распадается в серые пыльные клочья.

Лежу на каменном выступе. Похоже, сломана пара ребер и левая рука. Тайри добивают оставшихся орков, на плотах пляшет огонь, я слышу, как трещит горящее дерево. Нет, это треск камня: уступ подо мной обламывается, рушится. Невольно хватаюсь правой рукой за край, повисаю на пальцах. Внизу – скальное крошево.

Рука понемногу скользит. Орки побеждены. Кена нет. И меня нет. Начинаю разгибать закостеневшие пальцы и вскрикиваю от боли, когда запястье сплющивается в железной хватке.

– Сат, ты свихнулся?! – Кен пышет негодованием. – Жить надоело?
– Да. – От неожиданности он чуть не выпускает мою руку; вовремя спохватывается, чертыхаясь, вытягивает меня на площадку. Не совсем понимаю, на каком я свете, но стараюсь помогать.
– С чего бы?
– Ты же погиб.
– Я?!

Кен растерян, а я уже начинаю соображать. У тайри нет Мастеров, потому что не хватает эмоций для перехода. А эмоции – это не только радость и счастье. Но еще боль, ярость и ненависть.

Видимо, в моих глазах отражается слишком многое. Кен всегда умел читать меня на раз-два.

– Тебе сказали?..
– Да. И показали сферу с твоим прахом.
– И ты поверил?!
– Мне сказал учитель.

Уже готовый рявкнуть что-нибудь про умственную отсталость, Кен закрывает рот и молчит. Если не верить учителю – кому верить?

Забрасываю здоровую руку Кену на плечо, сосредотачиваюсь, представляю наш лагерь. Скала перед глазами сменяется пламенем костра, выхлестывающим вверх от вспышки силы; Кен ругается, угодив коленом в острый сук в куче валежника – но замирает на полуслове. Дошло.

– Мастер?
– Так получилось.
– Обалдеть! Ты… – Кен весь светится, он искренне рад. Ни следа настороженности или зависти. Абсолютное принятие.

На стук посоха мы синхронно поворачиваем головы. Учитель подходит ближе, проявляясь из сгустившейся темноты.

– Мальчики. Так было надо. Вы простите меня?
– Конечно, – тут же отзывается Кен. – Орков разбили, Сат – Мастер, чего еще-то?
– Саттаэль? – учитель не решается назвать меня Сатти. Смотрит мимо, в огонь.

Орков разбили. Народ тайри будет жить.

Может ли учитель предать своих учеников ради блага всего народа? Чтобы добыть победу любой ценой? Наверное, может. Или должен. Если бы Кен опоздал на пару секунд, учителю пришлось бы прятать глаза уже от него.

Внизу догорают орочьи плоты, оранжевые сполохи скачут по мелкой ряби, накатывающей на берег. Мне хочется туда, на песок, к бездумной воде – и я едва успеваю отдернуть ногу от шипящей пены. Надо же, Мастер. Телепортация, телекинез, управление стихиями и еще черт знает что. «Ты хоть предупреждай», – ворчит рядом Кен.

Я прощу, учитель. Обязательно прощу.
Но не сейчас.