Ведьмино око / #29 / FenixVer

Все начиналось обыденно: родители сообщили, что продают старый бабушкин дом в Комарово, и если что-нибудь надо, то можно забрать. Только быстро! Вечер пятницы любит внезапность, так что я приказала сестре завтра в восемь стоять у подъезда как штык.

Продолжение тоже могло быть обыденным, но в восемь я мирно спала, в полдевятого тоже, а потом под окном завопила сестрица: «Эй! Курица! Где ты?» И тогда обнаружилось, что у меня отключилось время. Везде. Будильник не сработал, смартфон показывал 00:00, часы, фитнес-браслет, микроволновка – тоже. Домофон почему-то решил, что тоже причастен к восстанию, и отключился. Даже мама, которая через раз подрабатывает будильником, проспала. В общем, я оказалась где-то между вчера и сегодня. «О! 31 июня, как в кино», – гыгыкнула сестрица и завела свою Ладу.

***

Бóльшую часть пути мы проехали без приключений, но как только сползли на гравейку, само по себе заорало радио: «На недельку! До второва! Я уеду! В Комарова! Сам себя-а! Найду в пучине! Если часом! Затонууу!» При первых же звуках сестрица подпрыгнула и чуть не вписалась в оленя, лениво переходившего дорогу в двух шагах от капота.

Даже не спрашивайте, откуда он взялся. Логично бы было решить, что из леса, но до него метров триста, а окрестности больше похожи на эталонный проект ландшафтного дизайнера: трава под линеечку и до самого горизонта все как на ладони – и кролику не проскочить незамеченным. Неудивительно, что оленю мы, мягко сказать, удивились, так что даже не поняли, куда он успел улетучиться, пока мы усиленно заводили заглохшую Ладу.

Дальше – больше. Проехав еще с километр по странно молчащему лесу, мы наткнулись на мост, от которого где-то внутри зародился противненький холодок. Рассуждая технически, полутрухлявые бревна на паре опор – это все-таки мост, но по-честному мне было сложно представить, что можно проехать по этому и не нырнуть в бездну черного озера. Очень сильно хотелось надеяться, что мы перепутали трасу, и лес, и гравейку, и где-то уж точно найдется нормальный объезд, но стрелка-дощечка с названием «Комарово» намекала, что нам все же туда. Мол, давайте, все ездят, и вы не особенные.

– Марин… Это Ведьмино око? – сестрица внезапно охрипла и крепко вцепилась мне в руку.
– Откуда мне знать?! – я хотела добавить, что есть навигатор и карта, и систер могла бы получше следить за дорогой, чтоб мы не шатались по всякой глуши, только вдруг поняла, что бессмысленно. Да, это то самое Ведьмино око. Бабуля рассказывала, что лет триста назад тут жила одна травница. Лечила людей и скотину, а если попросят снять сглаз или сделать какой приворот, то и этим не брезговала. Все бы шло хорошо, но однажды сельчане решили, что ведьма попортила скот и должна получить по заслугам. Дом спалили дотла вместе с травницей, а на месте того пепелища разлилось это озеро – черно-бездонное, как вина не погнушавшихся взять грех убийства. Что с ним только ни делали – все бесполезно: тонны гравия, щебня, песка и бетона бесследно ныряли на дно, словно там Марианская впадина, а вода после полной откачки сходила буквально на несколько дней, а потом возвращалась. А еще каждый год там тонули сельчане – одна жертва в год, и ни больше ни меньше, как будто по ведьминому распоряжению.
– Нас же двое, – внезапно сказала сестрица, авось пронесет. – Я уже собиралась послать ее к черту с такой математикой и приказать разворачивать Ладу, когда с того берега вдруг донеслось: «Не боись – помогу!» Парень в белой рубашке активно махал нам руками: мол, левее-правее-вперед-разберемся , давайте.
Если честно, понятия не имею, с чего мы внезапно поперлись по хлипеньким бревнышкам. Из глубины все бурлило, сипело и хлюпало, хоть никакого течения быть не могло. Мост неслабо шатало, и мы пару раз зависали в таком положении, что законы природы могли отдыхать, только парень уверенно бодро махал, а сестрица рулила, как будто была каскадером и накатала сто тыщ километров по бездорожью. Мост был, к счастью, недлинный, и скоро мы были на том берегу, где в просвете маячили крыши деревни.

– Ты видела, как он ушел?
– Кто?
– Ну, парень.
– Маринка, – сестра посмотрела с испугом. – Попей валерьяночки, а? А то парни мерещатся.
Я хотела сказать, что сама бы ни в жисть, но решила молчать и махнула: давай. Через десять минут мы стояли у дома бабули. У халупы напротив просиживал лавку мужик. Если б мы оказались в американском ужастике, мужик был бы маньяком – уж очень пронзительно зыркал. «Так, обычный мужик», – пробубнила старательно я и пошла за сестрицей.

Дом встретил разбитыми окнами, пылью и сыростью. На кроватях серели под кружевом груды подушек, со стен наблюдали картинки, подернутые паутиной, а на колченогом столе тускловато мерцал самовар.
– Маринка, тот самый! – с восторгом орнула сестрица. – Смотри, поцарапанный бок и щербатая крышка! Ну, помнишь?

Тем летом мы крепко сдружились с соседским Сережкой – мне было пятнадцать, ему уже целых семнадцать – завидный жених, как шутила бабуля. Мы вместе гоняли на великах, в лес за черникой, а вечером часто сидели за чаем. Бабуля пекла пироги, я тащила варенье из погреба и накрывала на стол, а Сережка у нас самоварил: таскал из колодца воды, раздувал и подкладывал щепу, а после старательно мыл и опять водружал самовар в середину стола, а заодно и подбрасывал внутрь записки: «У клуба в двенадцать», «Я жду на лугу, приезжай». Бабуля, наверное, знала, ведь я постоянно заглядывала в самовар «просто так», а потом убегала «с подружкой на речку», но молча посмеивалась и не ругала. Тем же летом Сережка зачем-то пошел на то самое Ведьмино око. Один. И уже не вернулся.

– В общем, так! Самовар мы берем, да Маринка? – сестра торопливо окинула взглядом весь дом. – Я схожу на чердак, может, фотки в коробках остались, а ты забирай, как-никак раритет.
Она ушуршала наверх, а я собралась было снять самовар со стола, но уже не успела.
– Ах ты с…ка! Заначку не трожь! Слышь? Поставь, где стоял, а то буду стрелять! Ну! Считаю до трех! Раз…
Я так испугалась, что раза хватило, но руки не слушались.
Два…
Я живо представила: вот он стреляет, а мы с самоваром стоим истуканами.
Три…
– Батя, стой! – я услышала грохот от выстрела и провалилась, а когда разлепила глаза, надо мной возвышался Сережка. – Вы как?
Я с трудом пересела на стул и выдавила:
– Вроде, в норме. А разве мы были на вы?
Он как будто смутился:
– Я Ваня. Сережа – мой брат, только я его даже не видел. Ну, видел на фотках. Тут все говорят, мы похожи. А знаете? Он же вас спас. Я был в доме, и вдруг… я не знаю… как будто бы землетрясение. Фотка Сережи, которая рядом с окном на стене, сорвалась – и в осколки, я сразу к окну поднимать, а там батя с ружьем. Он как выпьет, ну, вы понимаете… в общем, простите.

Я так обалдела, что опять обняла самовар и пошла с ним на выход. Когда мы зашли за порог, крышка тоненько звякнула и отвалилась, а с ней белой чайкой на пол приземлилась записка Сережи, которую я обнаружила только сейчас: «31 июня за этим столом».