| Конкурсы / Мистика Адвего / второй тур | |||
|---|---|---|---|
|
Мистика Адвего - литературный конкурс! - Обсуждение конкурса
|
Применены фильтры:
- Нравится
- Не прочитано
- Прочитано
- Не нравится
Во дворе на лавочке, попивая чай, сидели двое: румяная старушка в платке и загорелая девчонка лет двенадцати.
Сумерки окутали деревню. Душа требовала интересных историй.
— Ба, а почему тетю Катю малахольной зовут?
— Тетку-то твою? — уточнила бабушка.
— Ага.
С тех пор, как мы переехали, Владик все время рисует. Думает, я не знаю, как он скучает по нашей квартире, знакомым улицам и друзьям. Я тоже притворяюсь, что мне здесь нравится. Вечерами ухожу в лес, где никто не слышит ни моих слез, ни криков, а Владика запираю дома с альбомом и цветными карандашами. Он умненький для своих шести лет мальчик.
Дом не хуже других по улице — на фасаде
Все начиналось обыденно: родители сообщили, что продают старый бабушкин дом в Комарово, и если что-нибудь надо, то можно забрать. Только быстро! Вечер пятницы любит внезапность, так что я приказала сестре завтра в восемь стоять у подъезда как штык.
Продолжение тоже могло быть обыденным, но в восемь я мирно спала, в полдевятого тоже, а потом под окном завопила сестрица: «Эй! Курица!
Не, ребят, я туда больше ни ногой! Хоть озолотите. Когда в первую ночь мистер Хани схватился за топор, я уже тогда понял, что остаток дней проведу дома. У меня до сих пор, как только веки прикрою, те пальцы с черными ногтями перед глазами всплывают.
Мы с мистером Хани — плотники. В то лето нанялись к мистеру Дарлингу делать клетки. Мистер Дарлинг ловит животных и сажает в те клетки,
― Вот поэтому, мне посоветовали обратиться именно к вам, ― закончила пациентка высоким, дрожащим от волнения, голосом и вопрошающе взглянула на врача.
Анабель Викторовна, в девичестве ― Тишкевич, в замужестве ― Ромм, во вдовстве, снова Тишкевич, психиатр в третьем поколении, молча смотрела то на пациентку, то на лежащую перед ней, сопроводительную записку ― квадратик плотного картона
У Виктора Карпинского зазвонил мобильник. Он лениво бросил взгляд на дисплей. На нём почему-то отразились только три цифры «007».
— Наверное, Джеймс Бонд звонит, — невесело усмехнулся Карпинский, но трубку взял.
— Витька, привет! — заорал голос, который трудно было не узнать.
— Здорово, Серёга! Сколько лет, сколько зим!
Сергей Хромачев когда-то работал с Виктором в
Остывшая земля не стала сопротивляться — смиренно укрылась первым снегом, спряталась и уснула. Мир замер в белом безмолвии.
Незнакомый город, узкие улочки, дома жмутся друг к другу, а вот и твой. Ты как-то в беседе написал свой адрес, мне бы его и не запоминать — ведь между нами три тысячи километров. Мы и не должны встретиться, но я стою у твоего дома. Что это? Не думай, я не такая,
Я сидел за кухонным столом один. Компанию мне составляли бутылка беленькой и нехитрая закуска. Не самый весёлый день рождения. Но и не самый плохой. Из динамиков негромко доносилось: «Снова поезд. И близнецы-рельсы куда-то ведут. Снова поезд. Предполагаю мне опять не уснуть…» Машинально бросил взгляд на часы — почти девять. До моего поезда ещё есть время. Налил водку, отсалютовал себе в зеркало,
Как-то два приятеля-первокурсника завернули в книжное кафе. Погода была прескверная, а университетские пары казались скучными. Перекидываясь репликами, юные создания болтали наперебой. Бросив шапки и рюкзаки на диванчик и плюхнувшись на кожаные сиденья, они весело оглядывались по сторонам. В зале приятно пахло кофе. На полках предлагали себя вразнобой какие-то книжки в истерзанных переплетах с
Когда мне было тринадцать лет, родители познакомили меня с тётей Верой. Она была папиной двоюродной сестрой. Родственники с ней не очень тесно общались. Они говорили, что она какая-то странная. Вся жизнь тёти Веры была связана с мистикой и оккультизмом. Она так серьёзно погружалась во всё сверхъестественное, что в какой-то момент стала даже гадать незнакомцам за деньги.
Мои родители были
Рита колотила в двухметровую дубовую дверь, сбивая костяшки пальцев и стирая кожу в кровь, но за полтора века еще никому не удалось через нее выйти. Жаль, что не было шанса начать день заново.
Госэкзамен в меде стоял последней преградой перед получением вожделенного звания врача и началом новой жизни, где ты:
1. В белом (читай: благородный).
2. Герой (читай: супермен),
– Вечно ты недовольный и хмурый! Я устала ходить вокруг тебя на цыпочках! – Симпатичное лицо жены исказилось от гнева. – Из кожи вон лезу угодить вам всем, а ты совсем не ценишь.
Сергей не выносил её такой. Раздражённой, вспыльчивой и неухоженной.
«Неужели она не может хотя бы расчесать волосы перед ужином? Надеть что-то приличное, женственное, – размышлял он, искоса посматривая
Мелкая капля забарабанила по мутному окну небольшой халупы. В мгновение за ним все стало неразличимым. Арга недовольно хмыкнула, ей нужно было быстро забрать сохнувшие простыни, чтобы те не промокли. Она приоткрыла дверь и быстро рванула к бельевой веревке, закрывая голову руками. Однако, дождя не было. Это она поняла уже схватив одну из простыней. Все было сухим. И только маленькое облачко
Приветствую, дорогой читатель!
Знай, что жизнь твоя скоро изменится, и всё благодаря Книге, которую ты держишь в руках. Прости, что пишу мелким почерком, но места и времени мало, а сказать хочется много.
Моя история началась со странного челленджа. Что-то типа Тайного Санты, только с книгами и без новогодней принудиловки. Механика максимально проста: ставишь плюс под постом в
«Я сидела на кровати и широко раскрытыми глазами, не моргая, смотрела на едва колышущуюся гардину окна. «Да, мамочка…. Я помню…, помню».
Полночь. 23:53. Надо только решиться. Только один, последний шаг, и мама обнимет меня, прижмёт к груди, поцелует, приласкает, поймет. Я поднялась с постели, достала из-под матраца большой кухонный нож. Босиком вышла из спальни и тихо, словно дикая кошка, прокралась по коридору, повернула дверную ручку и вошла в комнату приёмных родителей…. Сквозняк проник в спальню вместе со мной. Громко захлопнулась створка окна, разлетелось стекло, и я проснулась».
Андрей хмыкнул, отхлебнул пива из банки и нажал иконку «Комментарии». Чего только не привидится людям во сне! И все хотят знать: почему? Сейчас я объясню! «Причина ваших сновидений – последствие от опьянений», – написал он в коментах.
Полночь. 23:53. Надо только решиться. Только один, последний шаг, и мама обнимет меня, прижмёт к груди, поцелует, приласкает, поймет. Я поднялась с постели, достала из-под матраца большой кухонный нож. Босиком вышла из спальни и тихо, словно дикая кошка, прокралась по коридору, повернула дверную ручку и вошла в комнату приёмных родителей…. Сквозняк проник в спальню вместе со мной. Громко захлопнулась створка окна, разлетелось стекло, и я проснулась».
Андрей хмыкнул, отхлебнул пива из банки и нажал иконку «Комментарии». Чего только не привидится людям во сне! И все хотят знать: почему? Сейчас я объясню! «Причина ваших сновидений – последствие от опьянений», – написал он в коментах.
- Лот номер восемь! Колье с жёлтым бриллиантом Елены Моховой. Прощальный подарок ныне покойного супруга Елены Андреевны, предпринимателя и мецената Дмитрия Мохова.
О! Наконец свершилось то, ради чего, собственно, и затеяли этот аукцион. То, ради чего Альбина мне сказала: "Аня, я эту аккредитацию зубами вырвала! Фоткай все! Это будет бомба...".
Ещё бы! Дмитрий Мохов был не
Степан Никитич грузно опустился в старенькое кресло и вдруг явственно почувствовал, как жизнь проносится мимо.
— Зина! — позвал он самым умирающим голосом, на который был ещё способен.
Жена примчалась из кухни, спешно вытирая руки о передник.
— Зина… — церемониально начал Степан Никитич, — Этот ремонт пора прекратить.
А надо сказать, что ремонт у четы Волоховых начался так
Когда мне было пять, я заблудился. Улизнул от няньки и помчался в примыкающую к парку лесополосу, ведомый хулиганством. Собирался отсидеться да после вернуться к паникующей женщине, только увлекся и зашел слишком далеко.
Удивительно, как легко все меняется. Вот ты кусочек общества, а десять минут спустя – одинок среди холодных деревьев.
Я не знал, сколько провел в лесу,
Экран монитора оставлял на моем лице яркие световые рисунки: они то затухали, то вновь вспыхивали, словно праздничные фейерверки в разгар нового года.
— Двое на зиге топают. На мидле один со слоном. Кинь дым, я пробегу в тэшку. Сю-ю-юда его! Минус у ящика!
В комнате неожиданно включился свет. Краем глаза я заметил, что зашла мама, но голову не повернул — не мог бросить команду в последнем раунде.
— Двое на зиге топают. На мидле один со слоном. Кинь дым, я пробегу в тэшку. Сю-ю-юда его! Минус у ящика!
В комнате неожиданно включился свет. Краем глаза я заметил, что зашла мама, но голову не повернул — не мог бросить команду в последнем раунде.
Когда-то давно я был молод, горяч и полон надежд. Пользовался компьютерами, которые, жалобно попискивая, загружались с магнитофонных кассет, отправлял и получал бумажные письма, а если требовалось позвонить, то через дорогу стояла телефонная будка с одним разбитым стеклом. Тогда в воздухе витало нечто магическое, что-то вседозволенное, и притом ограниченное и запрещенное. Поэтому неудивительно,
Зной стоял такой, что воздух можно было черпать ложкой. Всё живое искало тень, кроме писклявых стрижей и надоедливых насекомых. Зелень утратила нежную весеннюю салатовость и с каждым днем приближалась к болотному хаки. Даже мухам было в лом летать и жужжать.
Ираида Маозовна поправила ажурную шляпку-слауч, богато украшенная яркими цветами. Цветы были особой гордостью. Ираида Маозовна лично
Маленькая затерявшееся в мордовском лесу деревенька. Петя проводил здесь все летние каникулы. Он каждый год с нетерпением ждал, когда можно будет закинуть подальше школьный портфель, собрать чемоданчик и махнуть в гости к бабушке до самой осени.
Лето выдалось жарким и сухим. Купание в реке было избавлением от испепеляющих солнечных лучей.
В тот день жара стояла
Любуясь солидной табличкой «Директор департамента экономики Жанна Петровна Зорина», я похвалила себя:
− Молодец, Жанка, добилась!
Директор департамента я недавно, но уже есть завистники. И кто?! Юрка − институтский друг! Он хотел на это место, и когда генеральный назначил меня, Юрка стал строить козни и подставлять меня при любой возможности.
Август был суматошным −
Наш дачный поселок со всех сторон окружен дремучим лесом. Когда-то густонаселенный, с годами он опустел, и теперь в нем много заброшенных домов и участков. Постороннему человеку здесь жутковато - о цивилизации напоминают только звуки электрички, которая несколько раз в сутки курсирует через нашу станцию.
К нашему участку только с одной стороны примыкает заселенная дача, других соседей у
Я снова и снова приезжаю в Белград. Я снова и снова снимаю квартиру у Джорджи. Это большая студия под крышей на окраине старого города. Окна в ней — только в покатом потолке, а по лестнице можно выбраться наверх, чтобы смотреть на Дунай и дом в форме перевернутой бутылки вдалеке.
Квартирка у Джорджи — что надо. В ней бы запереться на месяц и написать роман. Там огромный матрас с
Небольшая деревенька, стоящая вдали от больших городов и оживлённых трасс, доживала свой век вместе со стариками, не пожелавшими покидать свои дома и переселяться к детям, поближе к цивилизации.
Лена ехала ранним субботним утром к бабе Шуре, чувствуя в душе обиду и злость. Вот ведь вредная старуха, столько раз родители предлагали ей переехать к ним! Дом большой, места всем хватит,
Кирилл шикнул и подул на пальцы, обожженные о горячий пирожок, выхваченный прямо с противня в руках бабушки. С пылу-жару, самые вкусные, ну как тут воспротивишься, даже на бабкины ворчания внимания не обратишь.
Гулко завывал ветер на улице, гудел в дымоходе, и Кириллу казалось, будто он нет-нет, а слышал голоса какие. Бабушка только отмахивалась от неуемной фантазии внучка и продолжала
— Мама?
Мужчина открыл глаза и не сразу понял что происходит. Над ним склонилось безглазое лицо призрака, гудящего словно стабилизатор напряжения от лампового телевизора. Мгновение он лежал ничего не понимая, затем, заорав, вскочил с садового гамака и кинулся в послезакатных сумерках по направлению к дому. Забежав в прихожую, он захлопнул дверь и, часто дыша, прислонился к ней спиной.
«Что это было, черт побери?»
Мужчина открыл глаза и не сразу понял что происходит. Над ним склонилось безглазое лицо призрака, гудящего словно стабилизатор напряжения от лампового телевизора. Мгновение он лежал ничего не понимая, затем, заорав, вскочил с садового гамака и кинулся в послезакатных сумерках по направлению к дому. Забежав в прихожую, он захлопнул дверь и, часто дыша, прислонился к ней спиной.
«Что это было, черт побери?»
Если дождь, то он непременно барабанит по подоконникам.
Если туман, то он наверняка застилает окрестность.
Хотя какая тут, к черту, окрестность? Умирающая заводская окраина, где даже летом все бледное и серенькое, как маленький злой беспризорник.
Спичечная сера шипит, сигаретный дым теряется в потолочных сумерках. Он сидит спиной к огромному замызганному окну,
Эхо Пригорска
" Из-за леса, из-за гор едет дедушка Егор. Едет на малую родину, как снег на голову..."
Егор не заметил, когда с дороги исчезли угольные ситраки и фуры. Трасса летела в ночь сквозь промельк дождя в свете фар. Тени сухого кустарника сеткой легли на дорогу. В зеркале заднего вида убегали светоотражатели. Впереди вырос горный перевал.
- Сейчас из-за него один
В ночь на 23 ноября 1735 года настоятель Сретенского мужского монастыря Евсевий увидел странный сон. Во сне ему явился не кто иной как святой Андрей Первозванный. Строго глянув на Евсевия, святой спросил:
- Богу справно служишь? Схиму блюдешь?
- Стараюсь, батюшка, - пролепетал Евсевий.
- Молись, молись усердно и Бога благодари, за то что повезло тебе жить на святой земле русской.
1918
На Финляндском вокзале озябло мерцают сквозь снег фонари. Мне не нужен извозчик, я помню дорогу, как будто была здесь вчера, и хочу подышать возвращением. Вот и длинная улица прямо к Неве, где открыта ветрам Арсенальная набережная. Над рекою – Литейный. Так странно: вокруг никого, только цоканье редких извозных и чавканье грязи над гулким мостом. Я почти что дошла: по проспекту налево –
Митя впервые остался дома совсем один. Выждав для уверенности несколько минут — вдруг родители что-то забыли и вернутся, — мальчик помчался к старому комоду в их спальне. Мама строго-настрого запрещала совать туда нос. Значит, там точно что-то интересное.
В первом ящике он нашел семейные фотографии. На одной из них Митя был совсем маленьким и сидел на коленях у бабушки. Мальчик вспомнил,
По лесным угодьям Башкирии ветвится река Кага. Плетет узоры рядом с малинниками и кедрачом, огибая болотистые низины, да песчаные холмы. Где-то там между Хамитово и Майгаштой затерялось село Околица в две сотни душ, куда “ЛесТорг” прибыл осваивать лот на вырубку.
Главу делегации ― Дарью Ершову встречал старейшина Мармуш ― пожилой мужчина в бордовом кафтане:
―Давно гостей не было.
Глянув ранним утром в окно купчинской многоэтажки, Сергей Леонидович ошарашенно замер: посреди двора возвышалась.... Александровская колонна. Не поверив увиденному, он зажмурил глаза, открыл их снова — видение никуда не исчезло, колонна стояла на прежнем месте. Рядом с её постаментом хаотично сгрудились автомобили, в серой утренней мгле изредка показывались и исчезали прохожие, которые не
— Брехня всё это.
— Как это — брехня? Это я-то брешу?!
Дед с бабушкой сидят напротив меня и спорят. Вот уже целый час. Когда начинали спорить, ещё светило солнце, а теперь за окном — непроглядная темень.
— Это твоё лицо и было, в сотый раз тебе повторяю, — бабушка безбожно прихлёбывает, делая глоток чая. — Говоришь, бледная кожа, редкие волосы, жёлтые зубы? Это же один в
На узеньком пешеходном мосту сидели двое. Он и она. Молодые и счастливые. Влюблённые. Они весело болтали ногами, свесив их над водой и почти касаясь поверхности речного потока. Доверчиво прижимаясь, говорили друг другу нежные слова и всякие глупости.
- Ты любишь меня? - спрашивала она.
- Больше всего на свете, - отвечал он.
- Что ты готов сделать ради меня?
- Всё,
Помыть посуду. Убрать хлеб. Запереть дверь. Все эти задачи Генка не может выполнять машинально: забывчивость давно стала его визитной карточкой. Он ухитряется оставить шапку в аудитории, сдачу на прилавке, продукты на кассе и еще уйму всего. Не проходит ни дня, чтобы с ним не случился какой-нибудь курьез.
Прежде чем выйти, Генка окидывает взглядом ряды стикеров с напоминаниями. Кажется,
Когда Наталья вышла из медитации, группа уже танцевала, а на атласной подушке восседал улыбчивый гуру Бодхусава:
― С возвращением, сестра! Что ощущаешь?
Наталья замешкалась: ― Легкость, пожалуй.
― Это хорошо, ― кивнул гуру, ― легкость притягивает энергию, а без энергии не раскрыть дар. Поэтому, братья и сестры, мечтайте и медитируйте! Творите и вытворяйте!
Давайте убежим. Не оглядываясь! Нарисуем себе мир цветной. Люди, снежинки и люди-снежинки. Снеговики, морковь и любовь. Да хоть тихие льдины с пингвинами шумными - все будет бесценное. Наше.
Как? Нет, не умеете? А вот Он рисовал старательно... кистью и сочностью масляных красок. Собирал этот мир на куске холста, колдовал вёсны красные. Но не воровал. Не воровал ни зрелищ,
Лера проснулась от звонка. Сонно щурясь, она потянулась к лежавшему на столике смартфону, но тут же спохватилась: в ночной тишине раздавались резкие, дребезжащие звонки старого домашнего телефона. Звук шёл из соседней комнаты.
Лера сняла эту квартиру по объявлению. Приветливая хозяйка объяснила, что квартира двухкомнатная, но вторая комната будет заперта. Там вещи её старенькой мамы,
Нудный ситник не прекращался. Сквозняк загонял опавшую листву в подворотню. Они сбивались в кучки у стен рядом с другим мусором или застревали в «вечной» луже, которую ни один ремонт не брал. Новые асфальт, плитка или гравий, пропитанный битумом, доживали до первого дождя, а после приходилось пробираться «по стеночке». Стены же, окрашенные в сомнительный желтый цвет, обшарпанные и заляпанные,
— Зина, слышишь? — громкий голос врачихи пробился сквозь ватное беспамятство. — Девочка у тебя, покричала маленько.
Врачиха с акушеркой шептались в дальнем углу, но Зина все равно услышала:
— Старородящая мать с малярией в анамнезе. Девочка кило девятьсот, патологий столько, что чернил не хватит описать. Жаль, красивая девка уродилась.
В дочкином лице молодая мать
Заледеневший металл корпуса У-47 опять прозвенел как задетая ногами пустая жестянка, скачущая по булыжникам мостовой. Словно бы вдоль корпуса, играя как на струнах, на клёпаной стали нервах подводников, провели огромной ладонью… Совсем как о тех самых ведьм из сказок.
Огромные, не чующие холода слепые старухи-великанши с высохшей кожей за которым постоянно, по грязи и шепчущим палым
Дверь тихо скрипнула и пошатнулась. Сквозняком продуло коридор, задев краешки листовок на стендах с объявлениями и расписанием дежурств.
Тень шел по коридору, избегая световых пятен.
— 313, 314, 315, — голос гулким эхом отбивался от стен.
Дверь в палату приоткрылась. Теплый сухой воздух, как пес на цепи, хотел было вырваться в коридор, но, столкнувшись с Тенью в щели двери,
– Пора просыпаться, Максимка...
Хлесткая пощечина пробуждает лучше любого будильника, потому что звон в голове после нее гораздо громче. Оглушенный им, ты даже не способен разобрать слова, что вместе с мелкими слюнями, кричат тебе в лицо.
– ...ови! ...ё! ...уда !
– Я... Я не понимаю, что... – пытался начать диалог Макс, но когда твою голову задирают верх хватом за
Река лениво поблескивала в июльских сумерках. Она плыла над рекой, небрежно взмахивая руками-крыльями, иногда невзначай чуть касаясь ими облаков.
Плыть легко, если умеешь дышать и чувствовать наполняющие тебя журчащие пузырьки. Она знала это всегда, хоть и не помнила, кто ее научил. Это так удобно – все знать и ничего не помнить.
За излучиной показалось деревенское кладбище,
В голове метались самые смелые фантазии. Сердце ликовало, подгоняя Сашку за своим проводником в стылую глушь Полесского радиактивно-экологического заповедника. Небритый мужичок в тёплой куртке защитного цвета всё бубнил ему про технику безопасности, правильное обращение с измерительным прибором и прочее – неинтересное.
– Нил Борисович! Вы мне лучше про волков расскажите! – не выдержал
За домом надо смотреть, дом без пригляда не может. Именно такими словами меня выманила из города тётя Надя, а отказать я ей не мог.
Так-то она сама справлялась с нехитрым хозяйством, но тут ей нужно было лечь в больницу, поприжали старые болячки, требовалась операция. Живности было немного: пять кур да один петух. Собаки у тёть Нади не было. «А на кой мне, это богатые пусть боятся,
Капли проходили сквозь непроглядную тьму и в свете верхнего прожектора разбивались о лобовое стекло. Если бы не гул двигателя, можно даже расслышать убаюкивающий шорох дождя. Впереди несменным фоном мерцали лишь две медленно извивающихся рельсы, уходя вдаль и скрываясь в бездне ночи. Никогда не любил такие смены, а в мокрую погоду – и подавно. До Кречетово оставалось совсем немного – всего восемь
© Адвего — биржа контента №1. Копирайтинг, рерайтинг, переводы, работа на дому: поставщик уникального контента. 2024
