In memoriam / #134 / Tirs_Touchingfire

Помыть посуду. Убрать хлеб. Запереть дверь. Все эти задачи Генка не может выполнять машинально: забывчивость давно стала его визитной карточкой. Он ухитряется оставить шапку в аудитории, сдачу на прилавке, продукты на кассе и еще уйму всего. Не проходит ни дня, чтобы с ним не случился какой-нибудь курьез.

Прежде чем выйти, Генка окидывает взглядом ряды стикеров с напоминаниями. Кажется, все в порядке. Он едет на учебу, минует пост охраны и уже шагает на лекцию, как вдруг со стоном хлопает себя по лбу.

Цветы!

Не обращая внимания на ухмылки сокурсников, Генка звонит маме. Та прерывает извинения усталым «вернусь из поликлиники и полью». Ей не привыкать.

Генка краснеет, когда в ухо бьют гудки. Конечно, маме осточертела «болезнь неизвестной этиологии» единственного сына. И пока он тащится к аудитории, в голове крутится: «Лучше бы я сдох».

***

После пар тянет в тишину, и Генка идет в лес. Он любит гулять там, выкинув из головы мысли о собственной никчемности. Но в этот раз избавиться от ментального балласта не удается. Он думает, что ни одна методика не помогает, что врачи не выявили отклонений в мозгу, что легко может вылететь из института. Задумавшись, он сталкивается с кем-то и падает.

Его хватают за руку и поднимают. С губ срывается вздох изумления: пальцы незнакомца кажутся тверже металла, а еще… в каждом не по три, а по четыре фаланги.

— Ты бы поаккуратнее, — звучит вежливый голос. Генка вскидывает голову и рассматривает говорящего. Если не считать пальцев, внешность обычная: серые глаза, темные волосы, средний рост. — О чем замечтался?

— Извините, — невпопад отвечает Генка. — Со мной бывает.

— Тебе это надоело, да? — интересуется незнакомец. В следующую минуту они сидят на поваленном дереве. Вдали — каменная гряда. Генка вдруг понимает, что взахлеб рассказывает о бедах с памятью, о том, как стыдно в двадцать лет носить кличку Склеротик.

— Могу помочь.

Сначала Генка думает, что речь о каких-то тренингах или лекарствах. Он ошибается.

— Подарок, — незнакомец прикасается к его лбу пальцем. — Считай это магией, если желаешь. С этого дня ты будешь помнить все. От увиденного краем глаза объявления до впервые прочитанного сборника пьес Шекспира.

— Прямо все-все? — Генка невольно говорит с издевкой.

А почему бы и нет? Разве этот тип сам сейчас не издевается?

— Все-все, — невозмутимо подтверждает незнакомец.

— Класс. Жаль, что я не верю в волшебство, дайте-ка подумать… — ехидно начинает Генка, но умолкает.

Собеседник ждет.

— С пяти лет, — шепчет парень, — я тогда увидел, как сосед изображает Деда Мороза.

Незнакомец с улыбкой кладет руку на плечо.

— Вот видишь, — мягко произносит он. — Все не так страшно.

— Как? Как я это вспомнил? Это вы сделали? Это что, правда магия? — вопросы так и сыплются, но более сильное сжатие пальцев заставляет Генку заткнуться. Незнакомец уже не улыбается.

— У тебя будут месяцы, чтобы насладиться новой памятью. Может, годы. Но ты еще не услышал все, что нужно знать. У любого дара есть ограничения. Если их убрать, все изменится в худшую сторону.

Генка поеживается. Ясно как день: идеальная память исчезнет, стоит ему нарушить условие…

Какое, кстати?

— Очень простое, — отвечает незнакомец, словно вопрос был задан вслух. — Ты не должен ничего фиксировать, чтобы запомнить. Понимаешь, о чем я?

— То есть, — Генка откашливается, — нельзя, например, писать список продуктов, которые надо купить?

— Списки продуктов. Личный дневник. Конспекты лекций, — ухмылка вдруг искажает лицо собеседника. — Последнее расстраивает, конечно, их ведь порой берут на проверку. Но ты умный мальчик, найдешь выход. Понимаешь?

Генка понимает.

***

Праздник у озера — обычная молодежная сходка: много спиртного, много шашлыка, мало благоразумия. Правда, танцы, музыка и шутки сокурсников не трогают Генку. Он сидит у костра, погруженный в мысли.

За последние полгода он ни разу не опаздывает. Не забывает ничего из прочитанного или услышанного. Не нарушает обещаний, данных даже в полусне. Это похоже на умение летать после долгих лет, проведенных ползком в грязи. И в кои-то веки к нему относятся не как к умственно отсталому, а как к нормальному человеку.

Но он почти не спит ночами, а паранойя растет, как сумасшедшая грибница. Вдруг записка маме будет сочтена за напоминалку? А прочесть книгу второй раз — это попытка запомнить или насладиться стилем? А что с любимыми треками — их стоит слушать или безопаснее крутить мысленно? Он еще может отличить здравые опасения от паранойи, но с каждым днем делать это все труднее. Какой бы идеальной ни была память, лишних мозгов незнакомец ему не отсыпал.

Он уходит в себя так глубоко, что, когда в ладонь суют стакан, отпивает машинально. Горло жжет от паленого виски, и Генка едва не сплевывает. Однако ему делается теплее и…

Спокойнее?

Да.

— Ген, иди сюда!

Ира машет рукой. Ребята столпились, будто что-то замышляют, но он так устал от паранойи, недосыпа и страха. Он подходит к друзьям.

— Давай, сними нас на фоне заката!

Улыбаясь, Генка достает телефон, запускает приложение и ловит ракурс. Ребята скалятся в кадр. В голове вдруг звучит: «Лучше уже не будет».

Он понимает, что происходит, когда снимок уже сделан.

Телефон выскальзывает из пальцев. Сокурсники толпятся рядом, сыплют вопросами. Генка, не говоря ни слова, срывается с места и бежит. Телефон подбирать некогда. Времени нет.

В тот лес. Надо попасть туда и встретить незнакомца снова. Он знает, как вернуть дар. Наверняка знает.

Запыхавшись, Генка добегает до трассы, ловит попутку и умоляет отвезти в нужное место. Водитель явно думает, что парень чокнулся, но, видя пятитысячную купюру, машет рукой: садись.

Полчаса, и Генка на месте.

Он бежит по тропе. Он так уверен, что встретит незнакомца в том самом месте, что…

В каком месте?

Генка замирает.

Где они встретились? У трех берез? На краю оврага? За каменной грядой? Да, встреча вспоминается четко. Но место, где она случилась — слепое пятно.

От ужаса Генка поскуливает. Обхватив голову, он пытается успокоиться.

И кричит в голос, когда понимает, что лицо незнакомца растворяется в памяти, как кубик сахара в горячем кофе.

***

Октябрь. По лесной тропе плетется парень в грязном пальто и кроссовках на липучках. Шарф свисает с плеча, словно дохлая змея. Генка мог бы завязать его, если бы помнил, как. Хорошо, что с пуговицами помогает мама. Правда, иногда приходится вспоминать, кто это такая.

Навстречу идет прохожий. Его пальцы на вид сильные и немного забавные: в каждом словно бы по четыре фаланги. У Генки крепнет чувство, что это не первая встреча, что ему нужно что-то вспомнить. Смешно. С его-то памятью. Впрочем, зачем гадать, если можно спросить?

И Генка произносит:

— Мы знакомы?

Прохожий пожимает плечами.

— Похоже, уже нет, — отвечает он, проходя мимо.

Генка недоумевает. Что это значит? Может, оглянуться и переспросить?

О чем? И кого?

Через секунду его лицо снова спокойно. Генка бредет дальше. Встреча стирается из памяти, будто ее и не было.