Мир, который замер и не крутится / #205 / DELETED

Как же хорошо. И странно, и неожиданно — просто лежать… И пускай этот пол люди называют грязным, это не важно! Видали и грязнее.

А что такое вообще грязь? Люди слишком большое значение придают этому слову. Вот вчера, например, как лихо мы мчались по лужам (самой что ни на есть грязи!), рассекая их, ныряя в мутную глубину, — Малыш слишком долго спал, Она всё ждала и ждала, пока проснётся. Вот и пришлось опять нестись на всех парах за Старшей в садик, чтобы успеть до закрытия.

А я-то что, я всегда готово Ей помочь. Главное, чтобы напарники не подвели, да и Она пускай поднажмёт на ручки!

Но это удивительно — как я оказалось на полу? Непорядок! Ну да не беда — Она разберётся сама, Она умная.

Однако до чего непривычно — смотреть на мир с этого ракурса. Какие же люди медле-э-э-н-н-н-н-ные, ползучие. Как же ровно они ходят, как равнодушно скользят по нам взглядом, а некоторые даже зло пихают куда-нибудь в сторону — будто мы слишком много занимаем места. Смотреть противно.

Другое дело Она: порывистая, стремительная. Даже если не бежит, всё равно нажимает на нас с силой, катит вперёд и вперёд, словно уходит от погони.

Ещё бы! Что ни день, появляется перед нами встревоженная. За ней из приоткрытой обшарпанной двери летят упрёки, острыми стрелами вонзаясь в плечи, тупой болью отзываясь в сердце. «Ничего-ничего, — шепчет Она себе под нос каждый раз, — это чужие люди, они не понимают… потерпи, скоро переедем, ключи уже получили, осталось только стены отшпаклевать… только обои доклеить…»

А ведь я помню Её совсем другой: когда Старшая была такая, как теперь Малыш, и ездила вместе с нами. Мы колесили тогда по другим дорогам, далеко-далеко отсюда, и Она пела и смеялась, а Старшая смеялась в ответ, ударяя в такт песне по правому заднему напарнику…

Чик. Треньк!
Воу! Воу! Полегче!
Я на месте! У Неё получилось меня починить!
По-о-о-ехали! Порог, асфальтовое покрытие платформы, лужа, ступеньки (снова вижу вас с высоты) — полёт, приземление, подземный переход, глоток чистого воздуха привокзальной площади. Жизнь снова закрутилась своим чередом, замелькала, задвигалась…

Мокрая галька на дорожке, подъезд, «Здравствуй, мама!», звон поцелуев, объятья. Мы выдержали, мы доехали! Чик! Снова взлёт. Нас складывают. Держитесь, ребята!

Хлопнула дверь. За ней смех, радостный топот маленьких ножек… Тишина.

Теперь снова можно спокойно лежать на боку, так странно разглядывая мир (если можно назвать миром этот угол маленького коридорчика). Мир, который замер и не крутится. Лежать и думать о своей понятной трудовой жизни, почти бесконечной истории ещё не сломанного колеса детской коляски, которую везёт уставшая женщина, убегающая от глупостей и грубостей окружающего её (женщину; хотя и коляску тоже) мира…