Женщины неохотно признаются в любви / #127 / DELETED

Нынче весна, похожая на осень. В первой декаде марта потеплело, снег почти растаял, и я поменял зимнюю резину. А потом вместо марта наступил ноябрь: то ли дождь, то ли снег; тяжелые тучи и ощущение, что еще немного, и наступит зима.

Вместе с вдруг вернувшейся осенью пришли жалость к себе и сожаления о несбывшемся. Как же много понаделано глупостей и ошибок!

И еще воспоминания. Осенние, с грустью. Такой, что хочется плакать. Вместе с небом.

Всего пятый час, а уже темно. Как глубокой осенью. Я включил фары, но лучше не стало: свет отражался от мокрого асфальта и слепил, мешая видеть дорогу.

Вспомнилось: мы сидим вечером на берегу озера и слушаем лягушачий концерт. Прохладно, и моя синяя куртка на твоих плечах.

Мы обнимаемся, ты отвечаешь на мои поцелуи. Это длится нескончаемо долго, но мне хочется, чтобы это продолжалось вечно. И чтобы время остановилось.

– Ты меня любишь? – в перерыве между поцелуями спрашиваю я.

Ты смотришь на меня. И в твоих глазах прыгают лукавые искорки...

Когда до города оставалось совсем немного, свет фар высветил на дороге большую лужу, покрытую корочкой льда. Я тормознул, автомобиль занесло, выбросило с дороги и левой передней дверцей припечатало к придорожной сосне.

Очнулся я уже под утро. Удивительное дело: телефон в кармане вдребезги, а я цел и даже невредим. Повезло.

Кое-как выбрался из сложенного почти пополам автомобиля. Осмотрелся. Справа от меня был спуск на проселочную дорогу, ведущую в деревеньку, видневшуюся вдали.

На обочине дороги я простоял час, если не больше. Ни одной машины ни в ту, ни в другую сторону. Никого, кто мог помочь или хотя бы довезти меня до города. А еще вчера это была оживленная трасса. Так можно стоять до вечера. Нет, я не замерз и не устал. Напротив, в теле чувствовалась странная легкость, словно я заново родился. Наверное, так оно и было. После такой-то аварии.

Мимо меня так и не проехало ни одной машины. Может, дойти до той деревеньки? И там попросить помощи или хотя бы телефон, чтобы позвонить домой?

Только я ступил на проселок, как увидел седовласого старика в аккуратной бородке и зипуне, подпоясанном ремешком, на котором висела связка ключей. Верно, он был из той деревеньки, что виднелась в конце проселка.

– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил он.
– Я попал в аварию. Мне нужно позвонить.

Старик молчал.

– Простите, вы кого-то ждете?
– Тебя, – поднял на меня взор старик.

Я было принял его ответ за шутку. Но старик был серьезен:
– Ну что, пошли?

Он молча повернулся и пошел. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Не доходя до деревеньки мы зачем-то свернули с проселка и пошли по едва заметной тропинке.

– Мы что, не в деревню идем? – поинтересовался я и не получил ответа.

Наконец мы дошли до озера. На берегу сидела молодая женщина и смотрела на воду. На ее плечах была синяя куртка.

– Я привел его, – громко сказал старик.

Женщина обернулась на голос, и я невольно попятился назад. В это невозможно было поверить, но это была она. На встречу с которой, несмотря ни на что, я так надеялся. Ведь ничего не проходит: все остается с нами и в нас.

– Это ты? Но ты же...
Она прикладывает палец к губам и не дает договорить:
– Тс-с.

Я сажусь рядом. Все, как тогда: озеро, лягушачий концерт, моя куртка на ее плечах.

– Ты тогда не ответила. Так ты любишь меня?

В ее глазах прыгают лукавые искорки. Теперь-то я знаю, что женщины неохотно признаются в любви. Даже когда любят. Не то, что мужчины. Поэтому я не настаиваю.

Мы целуемся. И опять, как тогда, мне хочется, чтобы это длилось вечно. И чтобы время остановилось.

И оно останавливается. Будто кто-то невидимый оттянул заводную головку часов, и стрелки остановились. Тот, кто имел на это право.