Дохлый слон / #83 / SergejLukash

Один профессор, Бабельштейн, надумал строить себе дом. Проблемы, связанные с ним, стали расти, как снежный ком.

Пошел профессор куда было надобно, а именно в городскую управу. Здешний архитектор, Николай Кузьмич, присматривал за частной стройкой, закорючки ставил. Готовый проект с чертежами и сметой Бабельштейн взял с собой.

— Прошу садиться, дорогой. Ох, и чертеж, — сказал Кузьмич, качая лысой головой.
— Что-то не так?
— Профессор, право, что за схема? Дымарь-то слева. И дверь не там, кирпич не тот, — профессор медленно приоткрывает рот.
— Я делал строго по закону, работал сотни две часов.
— Профессор, к чему так сильно напрягаться. Не стоит, право, утруждаться. Сюда сходите. Малюют грамотно и в срок, — профессор почесал висок.

Никогда еще ранее Бабельшейну не было стыдно за свою работу. Он чувствовал себя глупым юнцом на экзамене по начертательной геометрии. Смотрел на свои чертежи и недоумевал, почему столько замечаний. Выхода не было, пошел профессор, куда было велено. Заплатив немалые гроши и получив «правильные» чертежи вернулся назад к архитектору.

— Прошу садиться, дорогой. Чертеж приму, хорош собой, но вот…
— Что-то не так?
— Профессор, право, что за смета? Нет в документах нам ответа. Откуда цены на щебе́нь? Да нет таких уж какой день. Сюда сходите, как пить дать. Они умеют там считать.

Поспешив куда было велено и заплатив немалые гроши, профессор получил «правильную» смету, с которой тотчас же помчал к архитектору.

— Прошу садиться, дорогой. Вопрос есть к вам совсем простой.
— Что-то не так?
— Профессор, право, зачем вам дом? Нет в документах объясненья. Несите баночку варенья, да потолкуем за чайком.

О, как умен наш «дохлый слон», набит наукой под завязку. Примите низкий мой поклон, и ожидаем все развязку.

Отродясь не варили в семье Бабельштейнов варенье. Где ж взять-то его. С этими мыслями ходил профессор до самого лета, пока не началась вступительная кампания в университете, где он работал. Бабельштейн возглавил комиссию по работе с абитуриентами и был уполномочен принимать документы.

Время было после полудня. Добрая стопка из папок красовалась на отдельном столе и вызывала у профессора гордость за свою Альма-матер. Не спеша, с некой скромностью, зашли в аудиторию к Бабельштейну двое. Девчушка, годков семнадцати, хороша собой, румяна. И мужичок, невысокого роста, лысоват и полон.

— Профессор, право, не пойму. Лицо знакомо ваше мне. Встречались видно с вами где?
— Да, Николай Кузьмич. Прошу садиться, дорогой. Что за портфель? И аттестат такой простой…
— Что-то не так?

И лег на путь, наш «дохлый слон», его не сдвинуть дочке с места. Профессор, низкий вам поклон, вы из того же теста.

Следующее лето Бабельштейн провел в уютном домике. Иногда, сидя в беседке за чашкой кофею, размышлял об успехах архитекторской дочки. Сдала она сессию или не сдала, может помощь какая нужна, он бы не отказал. Так как надумал строить еще один дом, для зятя.