Фатальные яйца, или Эпидемия инфицированных душ / #19 / Mrs_Gont

– Завтрак на столе! – крикнула Ира, торопливо окинув внимательным взглядом накрытый стол. Один блинчик со сметаной, второй – с малиновым вареньем. Два яйца всмятку, с жидким желтком и твердым белком. Черный кофе после двойного заваривания, без сахара.
Несколько последних месяцев она изо всех сил старается угодить ему. Потому что так виновата перед ним. Потому что разрушила все.
Обрывочные мысли и образы прошлого заполнили ее голову. С Серегой вместе со школьной скамьи. За косички дергал, портфель таскал. Высшее образование получили оба. Он технарь, она медик. Свадьба. Работа. Работа. Работа.
Оба достигли больших высот. Давно уже не Ирка и Серега, а Ирина Алексеевна – главврач столичной «инфекционки», и Сергей Юрьевич – исполнительный директор успешной IT-компании. Идеальная семья Аникеенко. Идеальная жизнь. Как? Как она могла все это перечеркнуть?

Прервав поток ее мучительных воспоминаний и сожалений, в кухню вошел Сергей. Презрительно окинув взглядом гастрономическое великолепие на столе, он процедил сквозь зубы:
– Не старайся, идеальные яйца не сделают из тебя снова хорошую жену.
Оглушающий хлопок дверью заставил ее вздрогнуть.
– Никогда он меня не простит, никогда… - горько проговорила Ира.
Чувство вины перед мужем полыхнуло с новой силой. Пока руки машинально смывали идеально жидкий желток, растекшийся по стене, ее сознание снова накрыло воспоминаниями.
Она даже имени его не знала. Ее тело отреагировало на него быстрее, чем ее голова. Яростно застучало сердце, заныл низ живота, как только он вошел.
– Против такой химии не попрешь, как медик это говорю, - попыталась в который раз оправдать себя Ира. Но, в который раз, это не сработало.
Муж узнал об измене быстро. Разочарование и боль в его глазах. Скандал. И еще один. И еще. И после этого нескончаемое, безграничное, разрушающее изнутри чувство вины перед ним.
На этой мысли она привычно подняла глаза кверху, заставляя высохнуть набежавшие на только что накрашенные глаза слезы.

Приветственно заморгала и коротко просигналила разблокированная машина. Плюхнувшись на сиденье, Ира резко стартанула с места. На работе было гораздо меньше времени рефлексировать и мучить себя сожалениями.
Мозг тут же уцепился за спасительную возможность и переключился с режима «самоедство» в режим «смертельная эпидемия». Ирония в том, что во втором режиме он был в большей сохранности, чем в первом.
В голове хронологически выстраивалась цепочка событий. Вспыхнувшая в одной стране, инфекция быстро охватила весь мир. Пять долгих лет она косила людей. Пять невероятно долгих лет не могли разработать действенное лекарство, потому что вирус очень быстро мутировал. Наконец, два года назад, в крови заболевшего одним из многочисленных штаммов были найдены уникальные антитела, способные победить болезнь.
Сложности заключались в том, что:
а) одновременно существовало огромнейшее количество штаммов, а «супер-антитела» вырабатывались лишь к одному из них;
б) этот штамм являлся смертельным в ста процентах случаев, потому что, несмотря на качество антител, их количества и скорости продуцирования было недостаточно, чтобы организм справился с молниеносно распространяющейся по нему заразой;
в) научные исследования дали неожиданное, но однозначное заключение: запас биологического материала для производства лекарства нужно было постоянно пополнять.
Предложенное решение проблемы поначалу вызвало всеобщий шок:
– Разве можно специально заражать людей конкретно этим штаммом, зная, что они умрут?
– Разве в праве кто-то отбирать одну человеческую жизнь пусть даже для спасения сотни?
Нет, нет и еще раз нет! В цивилизованном обществе даже возникать не должно таких вопросов!
В течение следующего года, унесшего жизни еще миллиона, в цивилизованном обществе стали возникать другие вопросы:
– А так ли уж ценны некоторые из человеческих жизней?
– Все ли из людей достойны жить?
– Может быть, гуманнее дать возможность некоторым закончить жалкое земное существование, искупив напоследок свои грехи спасением других людей?
Так появились кандидатуры на «выпил». Сначала в дело пошли самые бесполезные и опасные члены общества – убийцы, насильники, педофилы. Затем, в список стали попадать мелкие воришки, хулиганы и даже злостные неплательщики алиментов.
С той поры любое привлечение внимания государственных органов к себе или своей семье стало опасным. Мало ли какие критерии для занесения в кандидаты на «выпил» появятся дальше. Может это будут плюющие на моральные ценности и устои и желающие, например, развестись самым наглым образом?

Машина въехала на территорию больницы. Ира поднялась к себе в кабинет.
– Ирина Алексеевна, - в дверь просунулась голова секретарши. – Вы уже утвердили список?
– А, почетно обреченные на искупление… К концу дня всенепременно сделаю это.
До самого вечера мысли о ее поступке, разрушившем отношения с мужем, и о списке тех, кому дана возможность последнего, но искупления, вспыхивали нервными импульсами в ее голове.
– Может это и есть решение? Прекратить все одним росчерком…
Вечером, приглушив свет в кабинете и плеснув себе привычным жестом 150 виски, Ира села за стол. Перед ней лежал список. Около десятка ничего не значащих для нее фамилий. Тех самых. На «выпил». И последняя пустая незаполненная строка, оставленная для «особых случаев».
Она медленно цедила обжигающий горло алкоголь, все больше убеждая себя в том, что жить в постоянном чувстве вины перед мужем больше не может. Не может смотреть в глаза Сергея и видеть там разочарование, злость и презрение. Утренняя картинка с жидким желтком из идеально сваренного яйца всмятку, растекающимся по стене, добавила решительности.
Она залпом допила, взяла ручку, зубами сняла с нее колпачок и в последней пустой строке для «особых случаев» твердым почерком написала:
Аникеенко
Сергей
Юрьевич.