Гутя / #31 / DELETED

Странные и невероятные встречи хотя бы раз в жизни бывают у каждого человека. Вот и у меня в жизни была такая удивительная встреча с женщиной, о которой я слышала, когда была ещё совсем маленькой, пятилетней девочкой от нашей старенькой соседки Маруси. Меня отдали к ней погостить, а дело было летом, и первое, что она сказала мне: «Не ходи одна в лес, а то укусит тебя клещ и будешь как Гутя». Кто такой клещ и, тем более кто такая Гутя я, конечно же, тогда не знала, но слова эти почему-то запомнились.

Когда я была уже немного постарше, и мне объяснили кто такой клещ и чем он опасен, я решила выяснить кто же такая Гутя. Оказалось, что это племянница Маруси, которую укусил клещ, да так, что её парализовало. Больше я про эту Гутю ничего не знала, но её имя всплывало в моей памяти всякий раз, когда речь заходила о клещах.

С тех пор прошло очень много времени. Начались лихие девяностые, пришлось из города переехать в деревню. Деревня эта находилась за тысячу километров от того места, где я родилась и выросла, и где когда-то жила моя соседка Маруся со своей племянницей Гутей, о которой, собственно, и пойдет речь. Ближайшей соседкой, как когда-то Маруся, стала баба Люба. Ей было уже восемьдесят лет, она почти ничего не слышала и говорила только исключительно на религиозные темы. Представьте мое удивление, когда однажды, она прибежала ко мне и с той же горячностью, с какой говорила о религии, стала убеждать меня пойти проповедать её крёстную дочь.

Оказалось, что незадолго до моего приезда в эту деревню, сюда же на постоянное место жительство приехала крёстная дочь бабы Любы и не одна, а вместе с мужем. Но муж по национальности – казах, и жить без мяса не может. А баба Люба - постница и мяса не ест лет двадцать, и запаха его не выносит. А казах этот каждый день варил свое мясо, чем очень раздражал её, в результате она их выгнала. Казах сходил в собес, и ему как ветерану войны дали домик, куда он с женой и переехал. Сейчас же, бабе Любе донесли знакомые, что казах бьёт её дочь, а сама она пойти и проверить этого не может, он ее на порог не пускает. Поэтому баба Люба просит меня пойти к ним под видом социального работника и проверить, правда ли что казах избивает свою жену. Я не могла отказать ей в этой просьбе, потому что, как мне сказала баба Люба, дочка её - инвалид и за себя постоять не может.

Взяв для солидности папку, я отправилась по указанному мне адресу. Во дворе была огромная чёрная собака, на её лай вышел ещё крепкий старик лет семидесяти и, узнав, что я из собеса, пропустил меня в дом. Домик был совсем маленький, он состоял из холодных сеней, маленькой комнаты с печкой и совсем крохотного закутка, куда он меня и привёл. В закутке стояла односпальная железная кровать у окна и напротив большой кованый сундук, больше в комнате ничего не помещалось, поэтому я уселась на этот сундук. В углу, рядом с кроватью весели иконки, а чуть подальше мой взгляд приковали бусы, они были из крупного горного хрусталя и сверкали даже в этом тёмном закутке. На кровати сидела маленькая, непонятных лет женщина и мило улыбалась мне. Она была чуть полноватая, с карими весёлыми глазками и светлым пушком на голове. Ее ухо с правой стороны было страшно изуродовано. Оно было огромным по сравнению с левым маленьким ушком и походило на кровавый пельмень. Она спросила, как меня зовут, и представилась Августой. Говорила она весело, и в такт своим словам кивала головой. Муж молча стоял рядом в дверном проёме.

Я рассказала придуманную бабой Любой версию своего визита к ним и спросила, как здоровье Августы, и что такое с её ухом. Муж сказал, что у неё очень высокое давление, она постоянно падает с кровати и бьется ухом о стоящий рядом сундук. Я обещала завтра же приехать к ним с доктором, чтобы измерить давление. Августа оказалась болтушкой. Из её рассказа о себе выяснилось, что родом мы из одного города. До восемнадцати лет жизнь её ничем не была примечательной. Она закончила школу и поступила в педагогический институт. Но в восемнадцать лет с ней случилось несчастье: её укусил энцефалитный клещ, и это событие разделило её жизнь на до и после. При слове клещ в моей памяти всплыла соседка из раннего детства, и представьте моё изумление когда на вопрос, а не знала ли она такую-то Марусю, Августа сказала, что это её родная тётка. Пазл сам сложился в моей голове. Августа и была той самой Гутей, которую укусил клещ! Пока был жив отец, жизнь страдалицы была относительно счастливой. Семья переехала в Алматы, отец заботился о ней. Всё изменилось после его смерти. Мать сдала ее в дом престарелых и инвалидов. Жизнь там была невыносимой. Там же в доме престарелых она познакомилась с Коленькой. Так она называла своего мужа казаха. Коленька расписался с ней по закону и забрал её из этого ада. А так как его самого в дом ветеранов отдали дети, то жить им было негде. Они решили вернуться к матери Гути, которая одна проживала в трёхкомнатной квартире, оставшейся ей после смерти Гутиного отца. Но не тут-то было! Мать их на порог не пустила. Куда было податься молодожёнам? Маруся к этому времени уже умерла, но оставалась крёстная баба Люба. К ней они и приехали.

На следующий день, я пришла с доктором. Давление у Августы было в норме, и пока Коленька провожал врача, оставшись со мной наедине Гутя вдруг прошептала – «Деточка, ходи ко мне чаще, чаще, чаще». Больше она ничего не успела сказать - Коленька вернулся. Пообещав, что скоро приду ещё, я ушла. Меня поразила эта встреча, но продолжение и конец нашего знакомства ещё больше потрясли меня. На следующий день у меня разболелся зуб, и я не пошла к Августе. Через три дня, вижу я во сне Гутю в белом платочке, и она говорит мне: «Деточка, ты же обещала прийти ко мне». Проснувшись, я кинулась к Гуте. День был Восьмое марта, и я прихватила в подарок кружку с надписью «С праздником». Как обычно меня встретил бессловесный Коля. Зайдя в Гутин закуток я удивилась, что она лежит, а не сидит как обычно. На ней был белый платочек, завязанный под подбородком, точно так, как я видела во сне. Коленька сел на сундук, и мне ничего не оставалось как присесть к ней на кровать. Я поздравила Августу с женским днём и отдала Коленьке свой подарок, на что она попросила мужа принести для меня ответный подарок, и пока его не было в закутке, сдавленным голосом попросила: «Деточка, пообещай мне, что ему ничего не будет». Я ничего не поняла, и пока сидела с выпученными от изумления глазами, в комнату вернулся Коленька. Он протянул мне пиалу с казахским орнаментом, сел на сундук и заплакал. Гутя же тихим и спокойным голосом сказала: «Я умираю. Обещай, что меня не будут вскрывать» В ещё большем замешательстве от её слов и его слез я стала горячо её успокаивать, она не умрёт, уже скоро будет тепло, и мы с ней поедем на нашу Родину. Вдруг Коля налил из бутылки, стоящей рядом с кроватью, стопку и стал поить Гутю. Я просто застыла в ужасе. По запаху это была водка. Единственное что я могла пролепетать – «Может не надо?» И вдруг мне сразу все стало понятно - два старика развлекаются, празднуют Восьмое марта как могут. Мне стало так противно, что я быстро попрощалась и ушла, с твердым решением больше сюда не ходить.

На следующий день, рано утром меня разбудила баба Люба. Я не успела ей ничего рассказать, потому что первое что сказала она мне было как удар грома – Августа умерла. «Ты последняя, кто видел её живой», - сказала мне баба Люба. «Пойдём, там уже милиция нас ждёт». В крохотном домике, действительно, было куча народу. Люди толпились в сенях и в кухне, в закутке сидела женщина в белом халате. В кухне за столом восседал человек в форме милиционера, к нему и подтолкнула меня баба Люба сказав: «Вот это она была здесь последней». Я села на придвинутый мне кем-то табурет. Милиционер о чем-то спрашивал меня, я что-то отвечала, как во сне, потому что всё моё внимание было в каморке, где врач осматривала тело Августы и задавала вопросы сидящему там же Коленьке. Из всего происходящего вокруг я поняла, что вчера, когда я была у Гути, она умирала, у нее были перебиты голени ног. Не знаю сколько времени прошло, но когда меня кто-то тронул за плечо, то оказалось, что в домике уже никого нет кроме меня, врача и Коленьки. «Вот, - сказала мне врач, протягивая какую-то бумагу, - отдадите это санитару». Из её слов мне следовало дождаться машину из морга. И тут я вспомнила, что Гутя перед смертью просила не вскрывать её, о чем я и сказала врачу. «Вы ей кто?» - участливо спросила меня женщина. «Никто», - ответила я. У меня не было сил говорить, а у неё времени слушать мой рассказ о маленькой девочке и соседке Маруси. «Не имеем право не вскрывать, есть подозрение на убийство», - сказала мне женщина и ушла. Время шло, я так и сидела на кухне у стола, Гутя лежала в своем закутке, а Коленька сидел рядом с ней. Вдруг он вскочил, подбежал и высыпал мне на колени что-то тяжёлое. Это были золотые колечки, цепочки и те хрустальные бусы, что висели на стене рядом с Гутей. «Возьми, - сказал он, - забирай всё. Меня всё равно посадят». Ужас охватил меня. До меня вдруг дошло, что я осталась один на один с убийцей. Страх был такой жуткий, что с криком «Нет», я резким движением скинула всё на пол, вскочила и выбежала во двор.

У калитки я всё же пришла в себя, мне нужно было дождаться машину из морга, я не могла уйти и оставить с ним Гутю. В дом больше не зашла, так и ждала у калитки. Ждала и думала, зачем это все случилось со мной? Кажется, она просила, чтобы я простила её убийцу, она сказала: «Пообещай мне, что ему ничего не будет». Примерно через неделю после всех событий, я уехала из этой деревни, но связь с соседями у меня осталась. От них я и узнала, чем закончилась эта история. Был суд, и Коленьку оправдали. Оказалось всё очень просто. На суде он сказал, что нёс её в туалет и нечаянно уронил. После этого он продал свою хибарку и вернулся на родину. Теперь, когда с момента этой истории прошло уже много лет, как и все старые люди, я всё чаще вспоминаю своё ранее детство и Марусины слова: «Не ходи одна в лес, а то будешь как Гутя».