Белая Хризантема / #100 / DELETED

21 октября

Дорогой Дэвис! Привет! Решила написать тебе это сообщение, так как совсем озадачена, что ты больше трёх недель уже не выходишь на связь. Надеюсь, ты не держишь на меня обид и все недопонимания, что мы с тобой пережили, останутся в прошлом. Также хочу, чтобы ты поскорее ответил мне, потому что мне становится совсем тревожно и плохо без тебя. Когда я лежала в больнице, ко мне приходила мама и спрашивала, как у меня дела, но я совсем не хотела с ней разговаривать. Наверное, ещё не отошла от смерти отца.

Этот год для меня был крайне тяжёлым и ты, как самый близкий мне человек, мог бы это понять. Мне не хватало твоей поддержки, когда отец ушёл от нас, и теперь, когда я практически надеюсь лишь сама на себя, не зная, отреагируешь ли ты на моё сообщение или нет, ещё питаю надежду на счастливое будущее с тобой. С матерью видеться не желаю. Сейчас живу в квартире отца и всё здесь мне напоминает о нём. Когда ты перестанешь дуться на меня, я всё же хочу, чтобы ты меня нашёл здесь. Отец был единственным человеком, который понимал меня и я всегда могла обратиться к нему за помощью. Ты будешь смеяться, но я к нему обращалась, когда ты меня обижал или что-то вроде того. Теперь мне некому позвонить, поговорить по душам. Возможно, он слишком оберегал меня, но с ним у меня складывались самые доверительные отношения. Таких отношений у них не было с матерью. Она всегда отмалчивалась. Она никогда ничем не делилась ни со мной, ни с отцом. Не удивляюсь, почему они расстались. Отец ушёл, когда мне было одиннадцать, но я благодарна судьбе, что хоть и в таком раннем, но всё же осознанном возрасте, я сама решила с кем хочу остаться. Мать настаивала, чтобы это была она и, пожив полгода с ней я поняла, что потихоньку начинаю сходить с ума.

Мне жаль, что за те шесть лет, что мы вместе, ты так мало знал обо мне и моей семье. Мне было стыдно тебе рассказывать о своём тёмном прошлом, о своём несчастном детстве. Помню и хорошие моменты, как я с папой играла в лото и он всегда мне поддавался. Ему же больше нравилось домино и он постоянно заставлял меня в него играть. А я — ненавижу эту игру)) Жаль, что ты мало со мной играешь в такие игры. Ты слишком серьёзен, Дэвис, и мне кажется, нам нужно поработать над этим. Можем сходить к семейному психологу или что-то вроде того. Знаешь, я в соцсетях постоянно их нахожу. Можем подобрать и нам специалиста, как думаешь? А ещё, кстати, ко мне приходит один такой психотерапевт. Говорит всякое, задаёт вопросы, о тебе почему-то. Очень много вопросов о тебе. Я не знаю ответов и это правда — может ты всё-таки объявишься?

Эта женщина хорошая, но с виду слишком черствая, её не раскусишь сразу. Нам бы она как специалист по семейным отношениям не подошла. Говорю ей, почему она не спрашивает твоих родителей, а она говорит, что они думают — ты умер. Или тебя убили, или что-то в этом роде. Ну совсем спятили, что-ли? Почему они мне тогда не позвонили? В общем, Дэвис, не знаю, где ты там сейчас бродишь, давай, выходи скорей на связь. Я знаю, и ей, как терапевту, об этом сказала, что ты любишь ходить в походы, с палаткой, но она говорит, что палатка как раз осталась у твоих родителей, в их доме. Странно это всё. Не хочу врать, что я не ревную, но правда, хватит там уже гулять. Шутки это по-твоему, что-ли?

Даже полицейский приходил. Зовут Марк, милый парень. К нему у меня больше доверия, чем к той женщине. Он говорит, что я в опасности и если не вспомню, где же ты на самом деле — меня ожидает даже нечто худшее, чем тюрьма. Он не манипулятор, а действительно хочет помочь. Помочь вспомнить, но что? Я ещё не отошла от той больницы. Я рассказала Марку как ты меня ревновал, закрывал у себя в комнате. А что? Ты думал мне всё время это нужно скрывать? Нет. Не в этот раз, хватит. Особенно, когда ты пропал без вести.

Я не глупая, я вижу, что ты не заходил в сеть ровно с того дня, как ударил меня тогда после работы. Я знаю, это наше с тобой личное дело, ты слишком ревнив, но всё же. Я не собираюсь больше этого терпеть, ты слышишь?! И если ты ещё хочешь быть со мной вместе — тебе нужно будет постараться. Тут цветами не отвертишься. Я помню, как в той тёмной комнатушке ты мне оставлял послания в конвертиках, обработанными дорогим парфюмом и рядом — вазу с любимыми хризантемами. Их аромат осени ничто не заменит — ни вычурные пионы, ни хладнокровные гортензии. Белые хризантемы. Когда ты уходил от меня, оставляя одну, взаперти в этой комнате, они были единственными, кто слушал меня. Мне, конечно, было больно, что ты не верил ни одному моему слову. Не радовался мои успехам на работе. И всё время объяснял мои достижения только тем, что у меня красивые глаза и фигура. Но это не так! Я хочу, чтобы ты ценил меня за мой внутренний мир, за истинную суть, за душу, наконец. Поэтому я подстриглась коротко, поэтому я покрасила волосы в синий цвет. Чтобы ты наконец обратил на меня внимание. На меня настоящую!!!

Ах, да что это я, Дэвис. Моё сообщение может показаться тебе слишком откровенным, но ты , прочитав его, поймёшь, какая огромная пропасть возникла между нами. Голова стала снова раскалываться. Вот уже четыре дня, как меня выписали из больницы и я никуда не выхожу. Кроме парка, что возле дома моего отца. Туда же и приходит это полицейский. Пытается меня просить вспомнить. Но что вспомнить — я не пойму. Говорит — это поможет найти тебя. Ещё я рассказала, что у нас не было с тобой общих друзей. С тех пор, как ты запретил мне видеться с Джоанной. Ах да, ты ещё утверждал, что она слишком много курит и использует нецензурные слова. Что она плохо на меня влияет. Как же?! Отец вот говорил совсем наоборот.

Ты знаешь, всё это время я чувствую, что хоть на меня и оказывают некое давление эти встречи с полицейским и психотерапевтом, но я чувствую себя намного свободней. И намного лучше без тех таблеток, которые ты мне давал как успокоительные. Они совершенно меня не успокаивали. Когда я сказала отцу, что принимаю лекарства для того, чтобы лучше уснуть — он мне пообещал, что если я не уйду от тебя, он исчезнет и я больше его никогда не увижу. Конечно, хотел оградить меня, любя, как маленькую девочку. Но так и получилось. Болезнь сразила его, а я не рассталась с тобой. Мне кажется, это я виновата в его уходе, хотя и не знала ничего на тот момент о его болезни. Скрывал от меня всё. Как я не могла понять это по его картинам, которые он рисовал? Он даже нарисовал мне букет белых хризантем в прозрачной вазе на черном фоне. Меня восхищало всегда, как он в своих картинах изображал стекло: мне кажется — это самый сложный для воспроизведения материал и у него это получалось великолепно. Ну почему я его не просила научить меня рисовать? Совсем не в отца. Аналитический склад ума. Вот и я — аналитик в IT компании.

Кстати, на работе вроде всё хорошо, ещё неделя больничного и выхожу на работу. С твоей же фирмой скорее всего будут проблемы, ведь ты и вправду надолго пропал. Знаешь, я ведь всё помню: то, как шесть лет назад ты заговорил со мной на нашей общей кухне. В офисе я была тогда всего месяц, а ты так приветливо всегда со мной здоровался. Очень милый парень. Высокий. Забавные кучерявые волосы до плеч. Раньше я не знала, что мне могут понравится парни, как ты. Я тебя полюбила тогда, когда каждое утро ты ждал меня за тем самым столом. Хотя, глупо так получается, спросить моё имя ты не решался ещё две недели спустя как впервые заговорил со мной. Застенчивый такой, а сразу и не скажешь. Я пытаюсь вспомнить, какие качества были в тебе, как в мужчине, которые поразили меня, но мне очень трудно. Мне вообще трудно что-либо вспомнить.

Прости, я правда, как в бреду нахожусь. Не стоило мне на всё соглашаться, что ты говорил, не стоило пить те таблетки. Ты слишком сильно заботился обо мне. Настолько сильно, что у меня никого не осталось кроме тебя. И вот, сейчас, когда и тебя нет, я не знаю, как правильно чувствовать себя. Что мне делать с этим облегчением? Ведь свобода — это всегда облегчение. Ты только не обижайся, но в ту квартиру, где ты закрывал меня, я больше не пойду. Она напоминает мне что-то тёмное. Те тёмные времена, когда я пыталась поговорить с тобой, а ты всё переводил к постели. Поначалу мне это казалось романтичным, чем-то диким и своевольным, но потом я поняла, что слишком легко поддавалась на твои уловки. Ты, по большому счёту, лишил меня друзей и я ни с кем, абсолютно ни с кем не могла поделиться ни радостью, как наша свадьба, ни горем — тем, что ты меня ударил.

Я до сих пор чувствую вину, что я разрешила тебе тогда остаться, после того, как ты впервые дал мне пощёчину. С пощёчины всё началось. Но если бы не она — не было бы моих уроков бокса. Я поняла, что нужно уметь отстаивать себя. Да ты и сам мне это постоянно говоришь. Точнее, говорил. Абсолютно не знаю, где ты и с кем. и пишу это сообщение в смешанных чувствах. Но я пытаюсь выкарабкаться, разобраться. Пойми, мне стыдно говорить кому бы то ни было полицейскому или психотерапевту о том, что происходило у нас за закрытой дверью. О том, как ты помимо связываний заставлял, чтобы я душила тебя. Поверь — это меня совсем не возбуждало. Я говорила тебе это, но ты не хотел слышать меня. Что же, теперь, когда у нас есть шанс начать всё заново, я постараюсь отойти от того, что ты снова меня ударил три недели назад.

С одной стороны я рада, что ты ушёл. Пропал и ты, и твои таблетки. Предельно истинное ликование. И знаешь, тебе придется смириться с тем, что у меня есть Джоанна. Она первая позвонила когда узнала, что я в больнице. Она пришла ко мне и очень долго плакала. Я обнимала её, просила прощения за то, что ты запретил нам с ней общаться. Джоанна говорит если я вспомню то, о чём говорит психотерапевт и полицейский Марк, она будет всё равно любить меня такой, какая я есть. Но я до сих пор не понимаю, что именно я должна вспомнить. За эти четыре дня, когда я в доме моего отца, я слишком опечалена происходящим. Джоанна — единственная связь с этим миром. И ты, Дэвис. Только бы у тебя не перехватило дыхание от моего откровенного сообщения. Жду ответа, твоя Эмилия.

15:47 ✔