Каникулы одного дня / #9 / AugustBrown

Ещё даже июнь не наступил, а уже пахло через край выливающейся свободой, безудержным весельем и сладкой беззаботностью. Это и свежескошенная трава, и сырая земля, и даже накаленный от жары асфальт. Запах от мокрого теплого металла, раздавленных цветов на коленках, дешёвого пластика от игрушек и прочее-прочее. А дома, помимо яркой свежести от фруктов и овощей, витал и запах от накаленного донельзя компьютера, который обычно пахал целыми сутками, пока не уходил на перезагрузку.

Каждому ребёнку что-то, да знакомо. Начало летних каникул – это повод полностью расслабиться, осознав, что впереди три прекрасных месяца. Без школы и надзора.
Не только по ощущениям, но и по ожиданиям от летних каникул можно с легкостью понять возраст ребенка. Например, с 6 до 8 лет дети сами не знали, чего хотят. Для них эти три жарких месяца пролетали незаметно и не так обидно. Школа им пока не доставляла дискомфорта.

С 9 до 12 лет каждый мечтал о маленьком путешествии, и обязательно чтобы рядом были все лучшие друзья. А если все разъедутся, то завести новых не составит и труда.

Есть ещё интервал от 13 до 15, под который я и попадаю. Школьники этих возрастов мечтают, чтобы лето никогда не кончалось. И не просто на словах, но и на деле. Поэтому обычно каждый сверстник старался сделать как можно больше. Больше новых друзей, больше новых мест, новых ощущений, историй, бессонных ночей ради нового опыта и так далее и тому подобное.

А вот возраст от 16 для нас казался таким далеким и непостижимым, что мы часто шутили о быстром старении старшеклассников. Также мы смеялись над теми, кто заводили отношения, хотя этим словом пользовался мало кто. “Гулять” – вот, что часто характеризовало среди них романтику.

Так было в моё время. Так было почти с каждым. И взрослели все по-разному. Но по ожиданиям от летних каникул можно было точно понять, на сколько кто и как вырос. И хоть обычно итоги подводились в конце беззаботного лета, у меня же все ожидания были перечеркнуты в самом его начале. Даже не успев начаться.

В первую неделю каникул я наслаждался отсутствием уроков и безлимитным доступом к компьютеру. Спокойно сидел, пил чай, кушал печеньки и играл в основном в героев или космических рейнджеров. А когда пошёл ещё за одной порцией еды, то рядом со входной дверью услышал странный визг. Поначалу не придал этому никакого значения, пока не пошёл обратно с тарелкой еды в руках. В этот момент визг мгновенно усилился, смешавшись с истошным и истерическим плачем. Поверх всего прибавился и громкий дребезг посуды.

Это я виноват. Испугался и выронил тарелку. Любимую посуду мамы, из-за чего мне потом прилетит. Но убрать осколки я решил позже, ибо любопытство подтолкнуло открыть входную дверь.

Из подъезда, как резкий и мощный сквозняк, меня атаковала смесь детского плача, крика и истерик, отчего слова казались очень искаженными:

– Помогите, пожалуйста!

Я сразу же выбежал в подъезд. Дверь позади громко хлопнула. Я прислушался к плачу. Сначала не понял, где источник беды. Жил я на третьем этаже и почему-то сначала спустился до первого. Осознав ошибку, рванул обратно. И между третьим и четвёртым этажом заметил мальчика, примерно того же возраста, что и я. Только он был в одних трусах, а лицо блестело от слез.

Я, задыхаясь от пробежки, спрашиваю:

– Что случилось?

Он дрожащей рукой показывает вверх и ещё более навзрыд говорит:

– Сестра… Плохо ей… Помогите!

Мы побежали в его квартиру на четвёртом этаже. Снял по привычке тапки и чуть не упал. Далее вприпрыжку двинулся за мальчиком на кухню.
Девочка лет 10-11, не двигаясь, лежала на полу. Рядом ведро с водой и тряпка, которые казались куда живее, чем она. Без лишних расспросов, я сразу сообразил, что помочь надо именно ей.

Подбегаю, слушаю, дышит ли. Дыхания нет. Подергал руки. Никакой реакции. Зачерпнул немного воды и брызнул ей в лицо, но ничего не поменялось. Прикладываю ухо туда, где должно быть сердце, но ни единого стука.

У меня вдруг сжимаются лёгкие, немного кружится голова, а по всему телу пробегает жар. Ощущения такие, будто лежу весь в масле на горячей сковороде, и меня постоянно подбрасывают вверх. Я не понимал, что делать, пока снова не заметил мальчика, громко рыдавшего под ухом. В этот момент я вернулся на землю.

– Беги в подъезд, – кричу ему, – Стучись во все двери, зови взрослых на помощь.

Я сложил руки на груди девочки, скрестил пальцы и ровными толчками стал давить вниз. Я постоянно менял положение рук, не имея представления, где же именно нужен массаж. То чуть выше, то ниже, то вообще из стороны в сторону. В фильмах все так просто, даже если поверх играет напряженная музыка. Но в реальности, вот так остаться наедине с жертвой, без инструкций и общего понимания – это страшно.

– Раз, два, три, четыре, – сопровождал я каждый толчок. И снова по кругу.

Сколько времени прошло, точно не знаю. Сколько уже я так усердно работаю? Пять? Десять? Сто минут? По каменным уставшим рукам было ясно одно – время беспощадно уходило. И не только от меня. Но и от этой девочки.

С какого-то момента в голову стали закрадываться разные мысли. А что, если я делаю что-то не так? Может надо остановиться? А может я делаю только хуже? Может так? Может не так? Что происходит? Зачем? Почему я тут? Все плохо? Где вообще я?..

Что?..

И вдруг меня резко вытягивают из этой бездны нескончаемых вопросов.

Боль в плечах. Оборачиваюсь. Надо мной стоит угрюмый мужчина. Его руки сжали мои плечи. Секунда, и он мгновенно отводит меня в сторону. Ещё секунда и он сразу же нащупал пульс у девочки. После продолжил делать массаж сердца, только куда активнее, чем я. Затем грубо добавил:

– Звони в скорую!

Я резко побежал в коридор. И почему я раньше об этом не подумал?

– Тупой, тупой, тупой – мямлил я под нос, пока слушал гудки.

Дозвонился! Быстро объяснил ситуацию. Назвал адрес. Положил трубку.

В комнату решил не заходить, задержавшись в коридоре. Выглядывая из-за угла, я увидел, что девочка лежала на диване. Глаза были открытыми и залитыми слезами. Мужчина мягко разговаривал с ней, а она только кивала и плакала. Как он её спас, я и малейшего представления не имел. Но в этот момент в голову стали возвращаться не очень приятные мысли, из-за чего я развернулся в сторону выхода.

Что взрослый сделал правильно? Что делал не так я? Почему я сразу не позвонил в скорую? Почему сразу не позвал взрослых? Почему я думал, что справлюсь сам? Почему, почему, почему…

Я вышел из квартиры, чувствуя себя лишним. Машинально пошёл к своей двери и не смог открыть. Забыл, что наша дверь снаружи открывается только ключом.

– Вот влип…

Спустился вниз, вышел на улицу и пошёл гулять во дворе. Босиком. Ещё одна ошибка – забыть тапки в чужой квартире. А возвращаться назад было стыдно. Так я и сел на скамейку подальше от дома, погрузившись в свои мысли.

Видел, как скорая быстро подъехала к нашему подъезду, затем спокойно уехала. Видел, как множество людей вышло и зашло. А ближе к вечеру голодный я поймал маму с работы. Сказать правду боялся, поэтому сразу сочинил историю, которую она даже слушать не стала. Только громко и строго отчитала за последствия в виде закрытой двери и разбитой посуды. Папа, конечно, тоже потом подбавил словесной порки, но это все было так не важно.

Вот она расплата за то, что я не сразу позвал взрослых, а пытался помочь сам. Надеялся только на себя. Вот он секрет, который не стоит рассказывать никому. Даже друзьям.

В тот же вечер к нам в дверь постучались. И этот стук испугал меня куда сильнее, чем все то, что произошло ранее. В квартиру вошли родители той самой девочки. В руках они держали мои тапочки. Испуг сменился страхом, который окатил все тело. Я спрятался в своей комнате в надежде, что все обойдется. Но меня позвали в зал.
И вот перед ними я стоял как вкопанный и с опущенной головой. Мама по-прежнему была недовольна, папа же почему-то улыбался, а отец девочки быстро подошёл ко мне и стал крепко обнимать и целовать в голову. А супруга его стояла, улыбалась и понемногу роняла слезы на наш ковёр. Позже, за чашкой чая, нам объяснили, что произошло.

Девочка мыла пол на кухне, и в один момент она взялась одной рукой за плиту, другой за батарею. Её ударило током. Она упала. Брат не знал, что случилось, поэтому просто выбежал в подъезд и стал просить о помощи. Дальше мне дали немного продолжить повествование. Дрожащим голосом я выдавил высокую ноту, но дальше удержал ровный тон, еле сдерживая наплыв эмоций. Затем родители девочки снова взяли инициативу, уже неприкрыто нахваливая меня:

– Врачи сказали, что ее спас постоянный массаж сердца. Благодаря этому поддерживалось нужное кровообращение.

А у мужчины с пятого этажа плохой слух, поэтому он спокойно собирался на работу. Спустился на лифте вниз и увидел сидевшего на лестнице братика девочки. Далее же он моментально побежал спасать ситуацию.

– Хорошо, что он знал, что делать, – добавил отец девочки. – У него на работе часто проводили инструктаж по техники безопасности. Массаж сердца, искусственное дыхание и так далее.

Страх стал понемногу отпускать, и окончательно ушёл после дальнейших слов:

– Кто знает, что случилось, если бы не ваш сын. Каждая минута была на счету. Малейшее промедление и…

Так начались мои летние каникулы. Сверстники не верили этому подвигу, да и слушать не очень-то и желали. Для них лето оставалось легким и беспечным. У меня же все полностью перевернулось. Я уже не так, как раньше смотрел на каникулы. И самокопание через вопросы вышло на совершенно другой уровень.

– А не кончилось ли мое детство?

Ответа на это я найти не мог. А вот осознать то, что беззаботные летние каникулы остались в прошлом – это я смог. Даже запах накаленного от жары асфальта стал каким-то другим, более насыщенным, а дождь – куда теплее и свежее. Теперь все стало по-другому. Ведь каждый день имел свою цену.

Ещё даже июнь не наступил, а уже есть о чем задуматься.