Назад в детство проход запрещён! / #93 / AleksandrKaseev

Мы только что окончили школу, но веселье продолжалось. Вот она, взрослая жизнь! Эта реальная история произошла со мной и моими приятелями более тридцати лет назад. Она оставила свой глубокий отпечаток на всю оставшуюся жизнь.

Когда мне было 15 лет, мы всей компанией ходили на военный полигон. Нас привлекала природа, сосновый бор, через который пролегает песчаная танковая дорога. В дали от города располагались живописные места. Вековые сосны скрывали в своей чаще дикую речку. Вдоль берегов росли кусты черемухи, окутанные хмелем, будто лианами. На воде распускались, словно восковые, кувшинки. Через реку был проложен массивный мост для проезда военной техники. Метрах в ста от этого моста в зарослях была небольшая полянка с песчаной проплешиной, словно кто-то специально для нас расчистил заросли и подготовил выход к речке. На фоне дикой природы отчётливо виднелся знак "Запретная зона! Проход и проезд запрещен! ", который одновременно отпугивал посторонних от посещения нашего лагеря. В лесу на берегу реки, недалеко от танковой дороги, мы строили шалаши, жгли костры, купались, пробовали курить и выпивать. Иногда с нами ходили девчонки. Было весело, мы развлекались, как могли. Тогда не было интернета и компьютеров, да и проводные телефоны были редкостью.

Друзьями мы не были. Скорее мы были товарищами по интересам. Нас объединяла первая любовь, одна на четверых. Мы были разные. Четыре парня и одна девушка. В той компании были: я, мой одноклассник Женька, Мишка по прозвищу Шмель и Генка - одноклассник Мишки Шмеля. Девушка Полина, бывшая Генкина партнерша по бальным танцам.

Полина - высокая, очень красивая, худенькая, но фигуристая брюнетка с длинными до поясницы волосами. Она была нашим талисманом. Эта девчонка всегда вызывающе одевалась и придавала нашей компании какой-то крутизны. Во дворе нас окрестили "шведской семьей". Тогда мы еще не знали значения этого выражения. И только спустя несколько лет я понял, из-за чего. Да, в округе тогда всем казалось, что Полинка переспала с нами со всеми, хотя это были только слухи. Она стала для нас первой любовью. Она говорила, что все беды и несчастья от недостатка близости, и прилагала все усилия, чтобы сделать себя и нас немного счастливее. Для кого-то близостью считалось просто быть рядом с ней, находясь в её окружении, для кого-то это было чем-то бóльшим. Ей тогда было всего 16 лет, но нам казалось, что об интиме Полинка знает абсолютно все. Она была та еще стерва. В нашем кругу Полина могла без стеснения сидеть и рассуждать об отношениях между мужчиной и женщиной, тем самым развращая нас, она над нами смеялась. Мы вместе с ней смеялись друг над другом, не воспринимая ее насмешки всерьез.

Я рос обычным пареньком, но почему-то все равно выделялся из толпы и нравился девушкам, особенно их мамам. Тогда я думал, что если я нравлюсь маме девушки, то это увеличивает мои шансы на серьёзные отношения с её дочерью.

Я и Женька с начала школы учились в одном классе. Во втором классе у Женьки не стало отца. Он повесился, когда "словил белку", и мать Женьку воспитывала одна. Женька был на половину казах по линии отца.

Мишка-Шмель это такой малолетний неформал и анархист, одним словом, панк. Он фанател от Цоя и всегда пытался ему подражать, даже разговаривал как Виктор Робертович.

Генка с виду обычный скромный мальчик с слегка кудрявыми темно-русыми волосами. В любой непонятной ситуации он придерживался позиции "моя хата с краю". До определенного момента я думал, что Генка гей. Со Шмелем Генка были лучшими друзьями. Он бросил бальные танцы и ушел в музыкалку со Шмелем.

Шмель очень сильно любил Полинку и ревновал ее к нам. Может, поэтому Генка с ней до сих пор не переспал. Иногда возникали стычки между Шмелем и кем-нибудь из нас. Но Полина каждый раз Шмеля осаживала и говорила, что ни с кем из нас серьезных отношений у нее не будет. Хотя в тайне от всех у нас уже была близость. Иногда она издевательски шутила, что выйдет замуж за меня. Это приводило Шмеля в бешенство, и по-пьяни он снова кидался на нас с кулаками. Мы его скручивали, и через какое-то время Шмель переставал "жужжать" и успокаивался. Но наедине с собой он тайком от всех плакал. Шмель неоднократно вызывал Полинку на разговор тет-а-тет, стоял перед ней на коленях. По утрам приносил ей цветы, даже дарил золотые украшения и покупал ей шмотки. Но крепость была неприступная. Где Шмель брал деньги, никто не знал.

Бывало такое, что Полина будто специально провоцировала Шмеля. Как-то раз мы заночевали на берегу реки, в шалаше недалеко от полигона. Играл кассетник, горел костер. Мы сидели - жарили шашлыки, пили пиво и курили. Уже стемнело. Все было спокойно, никто не буянил. Вдруг этой "мадаме", видите ли, стало скучно. Она, не стесняясь, скинула с себя всю одежду, разделась до гола, искупалась в реке, вышла из воды и начала танцевать возле костра под "Лирику" Сектора Газа. Это не был танец пьяной девки, это было что-то потрясающее. Полина грациозно и изящно двигалась в такт музыке, отточенные движения были полны страсти. Ее тело было гибким, словно она была создана для этого танца. Казалось, что тепло исходит не от костра, а от нее. Полина была просто богиней. Она выдыхала энергию. Все сидели в восхищении, разинув рты, и боялись пошевелиться, пока Шмель опять не слетел с катушек и не начал кидаться на нас от ревности. Позже он успокоился и ушел спать в шалаш. Следом за Шмелем ушли и мы с Женькой. Полинка с Генкой остались у костра поговорить.

Спустя какое-то время я проснулся от вздохов и стонов Полинки. Потом я вылез из шалаша по малой нужде и застал Полинку со Шмелём. Пламя костра скрывало Полинкино обнажённое тело. Был виден только плавно движущийся силуэт. Фоном играла всё та же "Лирика" Сектора Газа. Это выглядело на столько эффектно и завораживающе, что я ненадолго залип. "Как же он красива! " - думал я. Полинка взглянула в мою сторону и увидела меня, обомлевшего. Она никак не отреагировала, а просто отвела глаза. Я понял, что нашим отношениям пришёл конец. О произошедшем я так никому и не рассказал.

Путь на полигон неблизкий - 5 километров пешком. И вот одним жарким летним днем мы решили там провести время. Из-за тяжёлой техники и дождей дорогу часто разбивало, и на неё возили песок для ремонта. Когда мы подходили к полигону, то увидели несколько куч свеже привезенного песка, из которых торчали снаряды. Боевые это были снаряды или муляжи, никто не знал. Я уже не помню, кому тогда пришла идея взять с собой один из снарядов, притащить его во двор и скинуть с крыши заброшенного недостроенного девятиэтажного дома. Мы вчетвером тащили боеприпас по переменке. Снаряд был очень тяжелый и неудобный. Он постоянно выскальзывал из рук, поэтому нас хватило на пару километров пути. Но интерес увидеть реальный взрыв нас не покидал. Что мы только не вытворяли с этим снарядом. Кидали в него камни, пытаясь попасть в капсюль, бросали его в овраг в ожидании фейерверка. Но детонации так и не произошло. В итоге снаряд мы бросили в болото, и жижа его поглотила. Возможно, снаряд до сих пор там, где-то на дне болота...

Так могла закончиться эта история. Но не в тот раз. Я очнулся спустя какое-то время в луже крови. Полина лежала напротив меня с потускневшим взглядом. Лицо ее было искажено и забрызгано кровью. Она лежала на столько близко ко мне, что я не видел отсутствия нижней части ее тела. Мне разорвало кисть левой руки и осколком пробило живот. Я не мог пошевелиться. Я только слышал Женькин истерический смех. Он цитировал Пяточка из мультфильма: "А что это так бумкнуло? И где, интересно знать, мой воздушный шарик? " Было очень смешно и страшно одновременно, но от боли я не мог даже дышать. Потом я снова отключился и очнулся только на третьи сутки в больнице.

Женьке тогда оторвало ногу. Мы с ним редко общаемся. Он занимается мебелью и живёт в другом городе. Генка прикован к инвалидному креслу. В прошлом году я его видел в одном из супермаркетов. Он боролся за права алкоголиков и "митинговал" за продажу спиртного в день "Последнего звонка". Шмель тогда пострадал меньше всех. Его контузило и зацепило несколькими осколками. Мишку Шмеля я так больше и не видел.

Полина погибла. Судмедэксперты в заключении написали, что Полина была на очень маленьком сроке беременности. Неделя, две. Чей это был ребёнок, так и неизвестно. После того, как Мишку Шмеля выписали из больницы, он вскрыл себе вены. Его родители нашли мертвым в ванной комнате.

Порой я вспоминаю Полинку, ее взгляд и точеную фигуру, все безумства, что она вытворяла. Её торчащие сквозь топик соски и тонкую талию. Полина рассказывала о своих мечтах, что хочет уехать в Москву, а потом выйти замуж за старого иностранца и мигрировать в Америку. В шутку, а может и всерьез. Говорила, что когда муж умрет, то заберет нас четверых к себе в Майами. Она смеялась, и мы смеялись вместе с ней. Она всегда была энергичной и веселой авантюристкой. Иногда я ищу Полинин взгляд в толпе, или мне кажется, что она сейчас выйдет из-за угла дома мне на встречу. Как же я хотел отмотать время назад.

Она появилась просто из ниоткуда на какой-то момент и исчезла в один миг. Это было лето 1993 года, когда наше детство осталось где-то на дне болота, а страна развалилась на части.