Сиреневая ветка / #15 / Elenna10

В этот раз весна пришла поздно, и сирень распустилась только в конце мая. В небольшой деревушке, уютно разместившейся на островке между двумя излучинами реки, холмами и лесом, не было двора, где не росли бы кусты белой, красной или лиловой сирени. В период буйного цветения они, словно сиреневый шатер, покрывали маленькие домики с резными наличниками, а горьковато-сладкий аромат цветов разливался над деревней и, казалось, доносился даже до городских кварталов на другом берегу реки...
***
Учебный год еще не закончился, но учеников младших классов уже освободили от занятий. Радости детворы не было конца...

– Сорок одна ем одна! – послышался звонкий голос Нинки, и тут же за забором мелькнула ее белая панамка.

Нина, девочка лет восьми, среднего роста, жила в соседнем доме через маленький проулок, заросший зеленью. Ее глазки были хитровато прищурены, как у китаянки, а их цвет определить было непросто: то серые, то голубые – всегда менялись в зависимости от погоды и настроения.

Через минуту подруга уже влетела в калитку, плотно закрыв ее за собой на крючок, и с торжествующей улыбкой помахала перед девочками огромным куском пирога.

Сестрички Валюша и Аленка с горьким разочарованием наблюдали за движением руки с пирогом.

– Сорок восемь, половину просим! – не сдавалась Аленка, хотя понимала, что шансов у нее мало: по неписаным законам после произнесения «волшебной» фразы Нина имела полное право не делиться с подругами пирогом.

Добрая и доверчивая Аленка была самой младшей из девочек: ей вот-вот должно было исполниться шесть лет. Круглолицая, с широко раскрытыми глазками и алыми пухлыми губками, как с картинки на упаковке шоколадки «Аленка», она безоговорочно верила всему. Подружки над ней часто посмеивались, но она не обижалась и всех прощала.

Самой старшей из них была Валюша – высокая, немного долговязая девочка с длинными темно-русыми косами и огромными карими глазами на удлиненном лице. Валюша уже перешла в третий класс. В этой компании ее авторитет был непререкаем: она устанавливала правила игры, и ее мнение всегда было решающим.

Солнце пригревало по-летнему, и уже хотелось спрятаться от него в тень. Нинка, удобно устроилась на середине раскладушки, стоящей у стены дома в густой зелени напротив калитки. Она откусила кусочек пирога и стала аппетитно жевать, причмокивая от удовольствия. Аленка, молча проглотив слюну, плюхнулась рядом.

«Яблочный... мой любимый...» – с тоской подумала Валюша и присела с другой стороны от Нины. В наступившей тишине слышались только звуки, производимые Нинкиными челюстями.

Аленка, облокотившись на край раскладушки, залюбовалась синевой лазурного неба через кружево зелени кустов. Лицо ее излучало покой и высшее блаженство – она мечтала... Ах, как ей хотелось поселиться на том берегу реки, где мир казался иным – загадочным и волшебным!..

– Чем займемся? – строгий голос Валюши прервал затянувшееся молчание.
– Может, за жуками? – робко предложила Аленка.
– Нет, – как отрезала сестренка и, вздохнув, терпеливо объяснила, – жуки в полдень спят.

Майскими теплыми вечерами деревенская детвора высыпала на высокий берег реки, где в пышных кронах берез и осин обитали майские жуки. Их ловили, помещали в спичечные коробки или складывали в банки. Говорили, что можно завязать ниткой за ножку жука и выпускать его, как бумажного змея. Аленке не верилось. Папа часто запускал для дочерей змея и даже давал ей подержать катушку с нитками, но, ведь, жук – это не змей с хвостом из мочалки...

На берегу было вольно и весело, от воды пахло свежестью, а голоса становились звонче, будто отлетая эхом от водной глади. Старшие ребята ловили жуков: кто-то пытался потрясти дерево, а иные сбивали жуков палкой или кепкой. Мелкотня радостно бегала по лужайке, весело жужжа и повизгивая от удовольствия...

– Давайте рассказывать страшные истории, – послышался громкий шепот Нинки. Она уже доела пирог и, опершись спиной о стену дома, многозначительно посмотрела на подруг.

Все моментально встрепенулись и, хотя страшилки было принято рассказывать под покровом ночи, а на дворе стоял солнечный майский день, единодушно согласились.

Несколько минут девочки молчали, вспоминая и перебирая в памяти истории. Вновь наступившая тишина угнетающе нависла над домом и садом, будто несла какое-то зловещее предупреждение...

– Я могу рассказать «Гробик на колесиках», «Голубые занавески» и «Красная и черная розы», – выпалила Нинка.
– Можно еще «Пиковая дама» или «Красные перчатки», – добавила Валюша.
– Еще «Черная рука», – тихо произнесла Аленка, вся сжавшись в комочек от предчувствия чего-то недоброго и неминуемого ...
– Один мужчина жил на старой стрелке у кладбища...– начала рассказ Валюша, медленно растягивая слова и обводя загадочным взглядом подружек.

Вдруг в кустах что-то зашевелилось – девочки вздрогнули от неожиданности и разом съежились, затаив дыхание. Тотчас с диким визгом из кустов выскочила черная кошка и устремилась к сараю в сторону сада, а за ней погнался домашний кот Васька. Видимо, она, не заметив, внезапно прыгнула на спящего кота и разбудила его. Подруги облегченно выдохнули.

– Продолжай, – нетерпеливо попросила Нинка.

Валюша продолжила рассказ и, когда дошла до места «завыли собаки, и в комнату влетела Черная Рука...», послышался громкий стук в калитку.
– Есть кто дома? – спросил хрипловатый мужской голос, и тут же над забором появилась небритая физиономия с впалыми щеками, со сдвинутыми бровями и темными кругами под глазами.

Нинка прижалась к стенке, видимо полагая, что так ее не заметят. Валюша на правах старшей подошла к калитке, но не открыла ее, а выжидательно посмотрела на незнакомца. Аленка вскочила и встала поодаль от сестры.

– Взрослые дома есть? – продолжал непрошеный гость.
– Никого нет... – настороженно ответила Валюша, подозревая что-то недоброе.
– Принеси воды и хлеба, – повелительно произнес незнакомец.

Валюша чуть поколебалась, но потом решительно метнулась в кухню и вернулась с эмалированной кружкой воды и горбушкой хлеба, протянула через забор мужчине.

Нинка сидела, боясь пошевелиться. Для надежности она еще и зажмурила глаза. Аленка с интересом рассматривала незнакомца, переводя взгляд то на дядьку, то на сестренку.

– Принеси нож, – не унимался мужчина.

Аленка невольно сделала шаг вперед. Но мужчина так зыркнул в ее сторону, что она тут же отступила.
Валюша побледнела, не в силах пошевелиться.
Мужчина немного смягчил тон:

– Не бойся, принеси нож! Побыстрее!

Валя молча повернулась и неровными шагами поплелась в кухню, с понурым и обреченным видом вернулась с большим кухонным ножом и передала его незнакомцу.

Мужчина отошел от калитки к невысокому забору и, перекинув через забор ботинок, велел Валюше придержать его, пока он отрезал наполовину оторванную подметку.

Нож оказался тупой и никак не резал, незнакомец нервничал, постоянно оглядывался, а тут еще непослушный куст сирени: все время задевал его, хлестал по ушам и щекам. Он с яростью обломил пушистую ветку сирени и бросил под ноги; потом вскинул растерянный взгляд на девочек и виновато опустил глаза. Валюша побледнела еще больше, а глаза Аленки наполнились ужасом.

В ее памяти невольно всплыл образ родного дяди. Однажды вышла какая-то ссора между ним и отцом. Утром следующего дня, когда отец ушел на работу, дядя ворвался на их сторону дома и стал вырубать топором высокие сиреневые кусты. Мама кричала, уговаривала, бросалась под ноги, но он с ненавистью отталкивал ее. Аленка двинулась на него, сжимая от бессилия маленькие кулачки, и с яростью бросила в лицо обидчику: «Дурак!»...

А через пару лет кусты оправились и вытянулись ровными длинными веточками, на которых этой весной распустились пышные сиреневые гроздья...
Наконец, мужчине удалось справиться с подметкой, он вернул нож и, не сказав ни слова, исчез в зелени кустов...
Первая «очнулась» Нинка и, едва приоткрыв глаза, поинтересовалась:

– Ушел?! – одним прыжком оказалась у калитки, – побежали, посмотрим, куда он отправился!

Дом стоял на краю деревни у колхозного поля, которое раскинулось до самых холмов. Девчонки вышли из переулка на перекресток проселочных дорог. Оглянулись по сторонам, но мужчины нигде не было – как в воду канул. Тут заметили мотоцикл с люлькой, мчавшийся прямо на них. Милиционер, сидевший за рулем, лихо развернулся на повороте и остановился напротив девочек.

– На днях из тюрьмы бежал опасный преступник, – озабоченно сообщил человек в погонах, и показал портрет, – не видали?
¬ Да, это он! – выкрикнула Нинка, подружки переглянулись и рассказали о встрече с незнакомцем.

Милиционер спросил, куда побежал преступник, но девочки развели руками – не увидели.

– Скорее всего, в сторону холмов, – предположила с важным видом Валюша, – там склон, заросший кустарником.

Аленка с уважением посмотрела на сестру и, захлебываясь, добавила:

– Поймайте и накажите его! Он сломал ветку сирени!
– Обязательно накажем, – милиционер чуть заметно улыбнулся и серьезно добавил, – каждый ответит по заслугам!

Мотоцикл рванул, подняв за собой вихрь пыли, и скрылся по направлению к холмам.
Подружки вновь разместились на раскладушке. Нинке не сиделось, она вертелась, как уж на сковородке: ей не терпелось первой рассказать кому-нибудь о происшествии.

– А я ничуть не испугалась, хотя сразу поняла, что это преступник! Нужно было его подольше задержать!

Аленка промолчала. В руках ее была гроздь сирени с той самой обломленной ветки, и она сосредоточено выискивала «счастливый» цветочек, чтобы загадать желание.
Валюша неожиданно с грустью произнесла:

– А мне его почему-то стало жалко ...

Нинка удивленно хмыкнула.
Аленка вскинула головку и с пониманием посмотрела на сестру, затем вскочила и, прошмыгнув мимо Нинки, присела на корточки перед сестренкой. В глазах ее блестели слезинки.

– Вот, возьми!

Она протянула ладошку, на которой лежал цветок сирени с двенадцатью лепестками.

– Что это?
– Счастье! – тихо прошептала Аленка и улыбнулась, – Они найдут его?
– Нет. Думаю, он не такой глупый, чтобы бежать в холмы.