Фиалеза / #101 / TashaOsen-Lisa

Мы с подружками договорились встретиться у подъезда дома Азины. До летних каникул оставалось два месяца. И меньше всего в единственный выходной хотелось сидеть дома.

Азину мы со Светой заждались. Было ясно: надо вызывать. Но ничто на свете не заставило бы меня войти в полутёмный подъезд и нажать на кнопку звонка. Отец Азины, высокий неразговорчивый татарин, был заведующим пекарни. Меня пугало то, что он был поселенцем. То есть преступником. Но я никогда не интересовалась у подруги, как и за что он попал из неведомой Казани в маленький таёжный поселок-поселение, запрятанный в глуши Архангельской области. Рамиля Ниязовна, мать Азины, преподавала в нашей школе математику. И боялась я её как огня. Рамиля Ниязовна держалась подчёркнуто вежливо с учениками. Но своим ашкам − имена всех троих детей семьи Замалдиновых по неведомой прихоти начинались с первой буквы алфавита − отвешивала подзатыльники при всём классе, если они соображали недостаточно быстро, решая задачу или уравнение. Надо ли говорить, что на уроках математики дисциплина была крепче железа. При виде подобной системы воспитания я сжималась за партой и боялась встретиться взглядами со строгой татаркой.

Поэтому вызывать Азину пошла Светка. В отличии от меня она не боялась никого и ничего, как и положено капитанской дочке. Алексеевичи приехали в наш посёлок из Белоруссии, где, по словам Светы, снег видят только пару недель в году. Родители наши быстро подружились. Обе мамы работали в школе при зоне. Одна учителем литературы и русского, другая биологии и географии. Да и отцы хорошо знали друг друга по работе. Семьями отмечали мы по советской традиции не один праздник.

Большая земля была далеко. Сосны и ели наряду с вышками сторожили границы посёлка. Это , наверное, и делало нас равными. Дети поселенцев и тех, кто их охраняет, ходили в одну школу, сидели за одними партами, играли в одни игры, маршировали в одном пионерском строю.

Лидером нашей неразлучной девичьей триады была Света. С ней было не скучно. То мы спасали котят в маленьком подлеске у общественной бани. Тащили бездомышам картонные коробки из единственного нашего магазина, тряпье, молоко. Тискали и нянчили пищащие полуслепые тельца. Под мягкой шёрсткой прощупывались рёбрышки и слышалось частое биение сердца. Однажды перетискав котёнка у себя за пазухой, я долго листиком оттирала едкую пахучую струю, оставленную рыжиком, не оценившим глубину моей любви.

Светка научила нас делать секретики — ямки, выложенные фантиками, фольгой, украшенные цветами и бусинами, веточками заржавевшей рябины , солнечными таблетками первой мать-и-мачехи. Красота эта погребалась под стеклом и землёй. В этом была наивная вера, что только так она и могла сохраниться.

— Девчонки, айда в лес? — Светка спрыгнула с перил деревянного, потемневшего за давностью лет крыльца.
— Ой, меня мама скорее всего не отпустит, — загрустила Азина.
— Отпустит! Вот увидишь! Мы ведь не просто в лес пойдём, а в экспедицию! Представляешь, лису встретим или зайца. Лучше всего лесовика, — с фантазией у меня всегда было всё в порядке.
— Девочки, не сердитесь. Если мама не разрешит, не пойду, — Азина виновато посмотрела на нас.

Но Рамиля Ниязовна разрешила и даже дала с собой кыстыбаи — пресные лепешки-губошлёпы, улыбающиеся картошкой.

Наш маленький отряд выдвинулся в экспедицию сразу после обеда, когда солнце максимально отдавало своё тепло. Рядом бежало четвёртое А Азинкиной семьи — полупородистый Адар, которого её отец принёс щенком позапрошлой зимой. Из маленького чёрного комочка с рыжими подпалинами на мордочке и редкими белесыми волосенками на кончике хвоста Адарчик быстро превратился в большого овчара. Казалось, он больше нас хотел в поход. Радостно прыгал, облизывая поочерёдно наши лица шершавым тёплым языком.

— Фу, Адар, фу! — Азина отталкивала от себя довольную собачью морду. — Домой! Домой я сказала!
— Не прогоняй его, — попросила я. — Вдруг мы заблудимся? Тогда Адарчик выведет нас к людям.

Вряд ли пёс понял, какая роль была ему уготована в экспедиции. Радостный, продолжал он бежать рядом, то обгоняя отряд, то возвращаясь к нему.

Лес встретил сумраком и прохладой. Это была тайга. Солнце терялось в вышине, не в силах выпутаться из ветвей высоких деревьев . Несмотря на то что весна в этом году была ранняя, ноги в резиновых сапогах мерзли, так что приходилось идти быстрее. Ноздреватый снег лежал тонкими бугристыми пластами на прелой прошлогодней листве, таился в отсыревшей траве, цеплялся за кочки.

Мы весело переговаривались.

— Ну, Ташка, где обещанный лесовик?
— Прячется или спит ещё! Им ведь людям нельзя показываться. Вы шишки посмотрите! Вдруг на какой глаза появятся! Это и есть лесовик, — я метнула шишку в сторону Азинки. Та взвизгнула — и рядом оказался Адарчик. Заглядывал хозяйке в лицо, бил хвостом по бокам, мол, чего ты.
— Ну и выдумщица ты, Ташка! — весело фыркала Светка. — Нет никаких лесовиков. Я у папы спрашивала. Это суеверия. Так он сказал.
— Может нет, а может есть, — я тоже умела фыркать.

Так за разговорами мы вышли к руслу тонкостанной речушки. Тёмные, похожие на чифир воды её, словно вприпрыжку бежали, торопились пожить суетливой весенней жизнью.

— Девчонки, а ведь этой речки нет на карте! Я папину карту видела, — я выжидательно посмотрела на подруг.
— Значит… значит мы обнаружили новую речку? — глаза Азины засияли восторгом.

Это открытие придавало значимость нашему походу. Теперь мы с полным правом могли назвать его экспедицией, а себя причислить к исследователям Севера.

— Ой, речке имя полагается! — Света всегда улавливала суть. — Представляете, мы вернёмся домой, расскажем родителям. Они сообщат в район. А речке имя нужно. Правда ведь?
— Может, тогда мы и придумаем его? — предложила Света.
— Таежная?!!! — Лесная?!!!
— Нет! Нет! — я даже запрыгала от нетерпения. Да и ноги снова в резине подмерзать стали.
— Ну, вспоминайте уроки географии. Новым географическим открытиям дают имена тех, кто их открыл! Давайте дадим ей наши имена. Представьте только: мы вырастем, уедем. А здесь будет течь наша речка! С нашим именем!
— Ты голова, Ташка! Только как мы её назовём? Тройным именем? Света – Азина – Наташа? — ну, конечно, Светка поставила своё имя первым.
— Так точно реки не называют, — вздохнула Азина. Меньше всего она обратила внимание на то, чьё имя будет первым в названии. Ззадумались.
— А давайте дадим ей имя по первым буквам наших имён? — осенило меня. — Сан? — снова фыркнула Светка. — Нас? Асн? — засмеялась и Азина.
— Тогда попробуем соединить первые буквы фамилий. Я Филипова, ты, — я ткнула в Свету, — Алексеевич. Азина — Замалдинова.

На белом клочке снега мы прутиком выцарапывали комбинации, подбирая благозвучное сочетание. Азина придерживала Адара за ошейник. Он так и норовил смять снег.

— Может, Фиалеза? — с надеждой спросила я, замирая от предвкушения, ведь слог моей фамилии стоял первым. Светка и Азина помолчали.
— Согласна!
— Согласна!
— Уррра!!!! У нас есть речка с нашим именем!
— Отметим это событие кыстыбаями? — Азина протянула нам лепешки. И Адарику перепало по половинке.

Домой возвращались поздно, по своим следам. Впереди бежал Адар. Он бесконечно оглядывался, проверяя, не потерялись ли мы.

Дома я с нетерпением ждала ужина. Тайна Фиалезы распирала меня. Но за стол без отца садились редко. А с ним мне хотелось поделиться особенно. Пару лет назад он был лесничим, теперь работал инженером. Лес он хорошо знал и любил. Уж он-то оценит наше открытие! Тем более в названии реки не просто имена, а фамилии. Значит, и его частица, и мамы есть в этом названии!

Отец грохнул ключами в прихожей. Тяжело прошёл в ванную, где тщательно мыл руки. Мы с мамой успели и ужин подогреть, и стол накрыть.

— Ну, как у вас дела? — отец всегда задавал этот вопрос в конце дня. — Рассказывай уже, — он выжидательно посмотрел на меня.

И я, захлебываясь от восторга, рассказала всё. Про экспедицию. Про речку. Про то, как выбирали название.

Отец достал зубочистку. — Нет такой речки, Ташка. Это ручей. К его устью мусор поселковый свозят. Только вы, видимо, не дошли до истока. Не расстраивайся, — отец подмигнул и вышел из кухни.

Ошарашенная, я долго не могла уснуть. Нет такой речки. Мусорный ручей. Нет больше нашего открытия — Фиалезы. Девчонки расстроятся. Как им сказать?

Но где-то внутри, там, где бьётся сердце, рождалась мысль. Я упрямо дёрнула головой: «Есть Фиалеза! Есть!» Ничего я не скажу своим подружкам — ни Азине, ни Свете. Теперь у меня, у Ташки, есть тайна. И мне быть её хранительницей.

Я легла на подушку, погружаясь в тихое течение Фиалезы.

Отца Светы летом перевели на другое место службы. Через год уехала семья Замалдиновых. Больше мы никогда не виделись. Не знаю, помнят ли мои подруги, наш посёлок, нашу экспедицию. Но по карте в моей детской памяти, карте размером с маленький таёжный посёлок уже давно не существующей страны СССР, всё дальше теряющейся в пространстве и времени, течёт речушка с русско-татарско-белорусским названием Фиалеза.