Спаси его, Сэм! / #190 / DELETED

Меня зовут Сэм, и до сегодняшнего дня я был абсолютно счастлив. Еще утром все шло отлично, ничто не предвещало перемен. Я улыбался, пока чистил зубы и брился. В голове крутились обрывки сна. «Охота в Досумеречную эпоху», категория «Б». Ни секунды не жалею, что раскошелился на доступ к бэшному прейскуранту. Шикарная подборка сновидений, чуть не от каждого наутро бурлит в жилах кровь. Такое удовольствие точно стоит десяти крэдов.

Потом был завтрак. Я из тех, для кого еда – источник сил, поэтому с выбором галет не заморачиваюсь: беру, что под руку попадется. В 10 вошел в кабинет и, как всегда, испытал безмерную благодарность судьбе за то, что попал в колонию. Эргономичное кресло, массивный стол, портрет Генерального в солидной раме, стройный ряд кожаных папок. Образцовое общество начинается с образцового порядка. В кабинете тепло и светло – спасибо разработчикам купола, они знали свое дело.

Люблю эти утренние минуты. Отрадно осознавать себя частью совершенной Системы. Системы, которая как любящая мать, оберегает от ошибок, вносит в жизнь гармонию и ясность. Приятно с уверенностью смотреть в будущее, где каждый твой шаг просчитан,– мать всегда знает, как лучше для ее ребенка. Сегодня настроение было вдвойне полетным – вечером предстояла любимая нами, колонистами, церемония. Окончание рабочей недели мы отмечаем торжественно: маршем и исполнением гимна.

Гром грянул ближе к полудню. В кабинет влетел раскрасневшийся Мэтью, наш местный глашатай, и огорошил: «Принимай пополнение!» По выражению его лица стало ясно: я влип.

– Закупольник?
– Именно! Напросился в твою бригаду. У тебя некомплект, так что Главный дал добро.

Мэтью весело подмигнул и помчался дальше.

***

Да, за куполом тоже есть жизнь. Часть общества не желает подчиняться Системе. Эти глупцы создают поселения и заботятся о себе сами. Ума не приложу, как они выживают в Сумерках. Но это их выбор. Государство смотрит на них сквозь пальцы: пока они не мешают нам, мы не трогаем их. В колонии с ними трудно – конфликтные, несгибаемые, дерзкие. Среди системников тоже встречаются яркие экземпляры, но один-два апгрейда, и они встают на путь исправления. Закупольники редко сдаются раньше третьего.

Вопрос № 1 от новоиспеченных колонистов звучит так: «Что, если и третий апгрейд мимо? Назначат четвертый?» Нет, братцы, после третьего светит только обнуление. Ну, или по-другому – ликвидация. Кого три апгрейда человеком не сделали, тот безнадежен. Но за всю историю колонии таких случаев не было.

Я поежился, вспомнив, что и сам обновлялся трижды. Всегда чувствую себя неуютно, стоит подумать об этом. Неужто я был таким болваном?! Психолог говорит, что я не должен нести груз вины. Что каким бы тяжелым не было преступление, его совершил не я – другой человек. И он сполна расплатился, дав жизнь мне. Звучит как высокопарный бред, но хочется верить, что так и есть.

***

С новеньким я познакомился после обеда. Он сразу мне не понравился. Лопоухий, патлатый, с наглой ухмылкой и чудовищным рыжим крапом на все лицо. Еще и имя дурацкое – Лем.

Первый номер он отколол в этот же день, на вечернем марше. Я старательно чеканил шаг, мой голос красиво вливался в мощный хор. На словах «и лик Вождя нам освещает путь» меня всегда охватывает трепет. Глаза увлажняются, голос срывается на фальцет. Рыжий, который не сводил с меня пристального взгляда, заметил это и стал дико хохотать. Он согнулся вдвое, хлопал себя по тощим ляжкам, подвывал и захлебывался от смеха. Ясно, церемония была сорвана.

Дальше – больше. К ужину явился грязным и небритым. Долго рассматривал витрину с галетами, после чего громогласно заявил, что не собирается травить себя прессованным дерьмом, и устроил безобразную сцену, требуя «нормальной еды».

И пошло-поехало. Что ни день, то новая выходка. Словно брал меня измором. По утрам я с нетерпением просматривал папку с входящими в надежде увидеть приказ об апгрейде. Признаюсь, разок у меня даже мелькнула мысль воспользоваться правом бригадира на освобождение под свои гарантии. Есть такой пункт в Уставе, но условия жесткие: три зарплаты удерживают сразу, а при повторном задержании оболтуса пожизненно придется работать бесплатно.

***

К среде он так меня измотал, что я отключился до отбоя, не добравшись до заветного прейскуранта. И увидел во сне Лею. На ее щеках лихорадочный румянец, в глазах тревога. Она крепко сжимает мои пальцы. Мы слушаем, как красивая блондинка бесстрастно зачитывает текст с монитора:

«Экспертная комиссия изучила материал на предмет соответствия нормам, закрепленным в Кодексе нравственности Гармоничного общества. Показатели негативных свойств были оценены по 10-балльной шкале и составили:

• ассертивность 9,1;
• инициативность 9,3;
• предприимчивость 8,7;
• бескомпромиссность 8,2.

Средний балл оценивается как недопустимо высокий.

Выявлены также существенные внешние отклонения: нарушение пигментации, деформация ушных раковин.

Заключение генетиков: образец непригоден для успешной интеграции в обществе. Плод подлежит удалению. Рекомендовано произвести оплодотворение в законном порядке: имплантировать лабораторный эмбрион, одобренный Комиссией по контролю над потомством».

Дальше картинки стремительно меняются.

Мы бредем по длинной галерее. Лея выглядит спокойной, и это пугает меня. На полпути она будто спотыкается. Черты ее лица искажаются, она надрывно кричит. Гулкое эхо пустынного коридора возвращает ее крик снова и снова:

– Спаси его, Сэм! Спаси его!

***

Я кутаю Лею в медвежий комбинезон. С наступлением Сумерек без специальной амуниции за пределы купола не выйти. Счастье, что я охотник, – в нашем доме полно звериных шкур. Тщательно проверяю, не осталось ли зазоров, куда мог бы проникнуть холод.

– Сэм! Я не уйду без тебя!

Я легонько касаюсь губами кончика ее носа. Стараюсь вдохнуть как можно глубже, чтобы всецело вобрать в себя ее запах и сохранить навечно. Бормочу нежный вздор:

- Ну же, я только задержу их, это недолго. Ты не успеешь трижды произнести мое имя, как я буду рядом. У тебя божественно вкусные слезы. Поторопись, времени мало.

***

Их четверо. Я наблюдаю за ними из укрытия. Они быстро обыскивают дом. Слишком быстро. Старший негромко бросает: «Ушли. Подключаем поисковиков». Тогда я покидаю убежище, вскидываю ружье и, прежде чем меня ослепляет луч прожектора, успеваю сделать выстрел. Левое плечо почти сразу прожигает резкая боль, и мир стремительно теряет четкость. Пока наползающий мрак окончательно не поглощает все вокруг, в висках ритмично стучит:

– Спаси его, Сэм! Спаси его!

А потом я проснулся. Как всегда, от легкого зуда – саднила звездочка шрама под левой ключицей.

***

Ровно в 10 я вызвал Лема. Он вошел обычной своей расхлябанной походкой. Оглядел кабинет, присвистнул:

– А ничего так бонзы живут!
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Хей, босс! Вы часом не перегрелись под светодиодами? А кто меня вызывал?!

Я молча смотрел на него. Лем картинно хлопнул рукой по лбу.

– Ну и кретин же я! Доложить в сто первый раз, как сюда попал? Яволь! Охотился, наткнулся на ограждение, окрик патрульного проигнорировал. Вопросы?
– Какого. Черта. Ты. Здесь. Делаешь.

Глаза Лема по-кошачьи прищурились и вбуравились в меня так, что казалось, просверлят насквозь.

– Ты вспомнил, – наконец произнес он.

И после паузы добавил:

– Она всегда говорила, что у меня ее лицо и твой характер и что лучше бы наоборот.

Клоун исчез. Передо мной сидел несчастный, смертельно уставший человек. Поток неведомой прежде нежности обрушился внутрь меня, затопил мое сердце.

Лем заговорил – отрывисто, будто гвозди вколачивал.

– У тебя получилось. Она смогла уйти. Ее приняли в общине. Мы хорошо жили… – веснушчатые скулы пару раз дернулись и замерли, – до прошлой осени. Эпидемия тогда скосила полпоселения.

Я судорожно сглотнул и, кажется, на время потерял связь с миром. Когда очнулся, Лем заканчивал рассказ:

– …решил, что должен тебя найти. Что она бы этого хотела.
– Это глупо, Лем!
– И наши говорили: «Глупо». Говорили: «Бессмысленная затея, он все забыл». Но ты вспомнил!
– Послушай, парень. Ты должен уйти. Я все устрою, есть надежный способ. Это легко и, главное, за…

Лем горячо перебил меня:

– Сэм! Я не уйду без тебя!

Слово «законно» застряло в моем горле как пересушенная галета. Никогда еще меня не сражал такой безудержный приступ кашля. Я долго унимал его, вытирал бегущие ручьем слезы. Когда заговорил, все еще смотрел на скомканный платок.

– Ты вряд ли поймешь, но я попробую. Апгрейд – это не просто вычеркивание прошлого. Это перерождение. Тебя стирают и создают заново. Я другой, Лем. Не стану прежним, даже если очень захочу. Я люблю свою жизнь. Люблю порядок и Систему. Я…
– Понял, уймись. Вопрос снят. Остаемся.

Я почувствовал, что вскипаю.

– Не дури, парень! Твой апгрейд – вопрос ближайших дней.
– Прекрасно. Будем на пару жрать навоз в фантиках и маршировать по пятницам.
– Лем!

Он вскинул на меня глаза, и я понял: бесполезно.

– Я там, где ты. Точка.

***

Следующим утром пришла директива: апгрейд Лема назначен на завтра. День пролетел как секунда – всегда так, когда дел невпроворот. Перевел дух, только добравшись до дома. Рухнул на диван, щелкнул пультом – никогда не пропускаю вечерние новости. Улыбчивый ученый вещал с экрана о перспективах зарождения нового светила и успехах в поиске альтернативных источников энергии.

Новое светило – это хорошо. А кто у нас сегодня на контрольном блоке? Кажется, Бен. Здоровый, чертяка, но на моей стороне фактор внезапности. Правый кросс, подсечка, кляп, веревка – и Бен не помеха. Отключить сигналку и открыть электронные ворота – минутное дело. С патрульным сложнее, но я прихватил из сейфа табельный пневмат. Дальше все просто. Вырубить Лема, вынести за периметр и загрузить в турбокар. Водила проверенный, лишних вопросов не задает. Накину пять крэдов – пусть передаст парня с рук на руки и проследит, чтобы тот чего не выкинул.

Полчаса на бумаги: составить подробный рапорт и приложить заявление на добровольное обнуление. И останется еще немного времени. Его хватит, чтобы провалиться в сон, увидеть Лею и сказать ей:

– Не тревожься, Лея. Он спасен.