Потёртый нос / #38 / TatyanaMyasnikova

Гул закрывающейся металлической двери разбудил крысу. Грянул гонг пред словесным боем. У крысы и её бронзового оппонента есть углы, как на «ринге». Нет сиюминутного катмана, нет рефери, только подпольные вояки. Канализационная решетка разрезает лунный круг на полу. Но, и без единственного софита блик потертого носа виден.

- Сегодня он особенно блестит! – насмешливо замечает крыса.
- Помолчи, старая мышь! – прогремело железо.
- Не смей называть меня мышью! Сверхжертва кошек и людей мне не родственник!
- Я сразу понял, что ты не крыс. Чувство превосходства над коротенькими хвостиками выдаёт в тебе женщину.
- Слава богу ты умён! Не знаю, правда, что имеет больший вес – ты или твоя рассудительность.
- Сегодня я не сдержусь, и запущу в тебя …!
- Правильно! – продолжала крыса – верхом твоих мечтаний является мой нос! Разбитый нос!

Молчание обидчика и обиженного смешались. Набухшая тишина оголила звуки капающей воды и гула канализационных тоннелей. Ясно, что она сдуется и диалог взорвёт настроение, но, пока … Оба вспоминают день. Десятки ног у него, десятки у неё. Равнодушно шагающие башмаки, беглые сандалии и внимательные туфли, обратившие свой нос на тебя. Людские мечты и людские объедки – дело жизни наших уличных попрошаек.

Игра на поверхности – поверхностная. Улыбчивый сантехник на высоте, почти три метра. Но каждую ночь, спускаясь к сточным водам, он грустит и мечтает о другом. Джин-неудачник - называет его крыса. Снующая рабыня желудка - отвечает он.

Быть единственным в городе почётно и скучно одновременно. Его родитель не закладывал смысла, предназначение – просто быть. Монумент без посыла, без идеи. Обидно, когда отец мог, но не вложил. Спасибо прохожим, нашедшим смысл – потереть нос. Крыса мечтала стать одной в городе. Декоративной, не декорационной, как металлический сосед, а декоративной. Домашняя клетка казалась лучше уличной свободы. «Странный выбор сделала пожилая дама» - думала крыса: - «Между тем понятный, ведь крыса – это лучший собеседник. Лучше кошки». За сородичем, живущим в доме с пожухлыми цветами, крыса наблюдала часто. Длинные ногти пожилой дамы, пьющей кофе на балконе, нежно впивались в серое брюшко везуньи, будто в пудровый кушон, и щекотали с любовью. Хроническая зависть и обреченность объединяли подземных жителей Братиславы.

Они не были друзьями по несчастью, не были, по счастью, и врагами. Подвальная комната была и исповедальней, и местом баталий, и убежищем. Поверхностное понимание жизни каждый вечер завершалось глубоким разговор на глубине.

- У тебя хотя бы есть имя. – продолжала крыса.
- Есть. Моё имя знают все, но не знают кто я.

Утром солнце позовёт жить обычно. Крыса будет наблюдать за счастливой крысой. Бронзовый гражданин за счастливыми живыми. Кто может изменить расставленные роли? Ведь так хочется утереть нос другим.