Год крысы / #15 / Volokitin

Сегодня точно не 1 января. Купила в супермаркете ежедневник. Давно не вела дневников, наверное, еще со школы. Теперь вот решила. Стыдоба, вдруг кто-то прочтет, это будет какой-то ментальный эксгибиционизм. Было бы, хоть, что показать… один мрак сплошной.

Я бегаю. Нет ничего лучше, чем бег через лес, мимо деревьев и кустов, когда проваливаешься в лужи... грязь, к тебе липнут семена растений, надеющихся продолжить свой род. На холоде волосы становятся жесткими, а кожу стягивает. Добежала до супермаркета. Он большой и прилегает к микрорайону, окруженному лесом. Несколько многоэтажных домов будто упали с неба на этот клочок земли. В магазине совсем иначе. Меня разрывает на куски: голоса, суета, каждый проходящий человек будто вырывает из меня шаткое спокойствие, с таким трудом приобретенное во время пробежки. Долго выбирала ежедневник. Ни одного приличного. У этого понравилась бумага, но на обложке грызун. Год крысы, как-никак.

Никогда не гаснущие окна лестничных проемов светятся в полумраке. Соединяясь воедино, устремляются в бурое, затянутое тяжелыми тучами небо. Над крышами домов, обвив железные штыри, висят черные кабели, край крыш огорожен перилами. Я поднялась на последний этаж самого отдаленного дома, влезла на крышу через незапертый люк и перебралась через перила, словно ведомая какой-то силой. Я опустила ноги, они свободно болтаются в воздухе и тянут за собой остальное тело. Я не хочу больше возвращаться домой, а куда еще идти? Дома все пугает меня.

Без таблеток я боюсь спать. У меня не осталось ни одного надежного канала. Дома я дергаюсь от каждого шороха, внутри меня все обмирает при малейшем звуке. Больше всего боюсь зеркал. За мной наблюдают. Я лежу в кровати часами и боюсь закрыть глаза, боюсь, что оно появится. Я назвала свою настольную лампу Светлячок. Никогда не выключаю ее. Так спокойней. Я засыпаю только с первыми лучами рассвета, под птичьи голоса. Будит меня обычно звонок чувака, с понедельника по пятницу я принимаю у себя на массаж. Клиентов мало, но бывшая профессия помогает. Классическая часть у меня, наверное, лучшая в округе. Эротическая – много ума не надо. Остатки красоты тоже дают свое.

Большинство чуваков меня бесят, но иногда бывает весело. Иногда, если нет очереди, можем посидеть после массажа на кухне. Покурить, попить чаю, пожевать чего-нибудь. Потом они уходят – с такими, как я, нельзя сближаться. Когда мужчина выходит от женщины – в нем остается ее часть. Даже физически, не зараза какая-то, просто микрофлора. Эту частичку убивает антисептик, а в душе – у каждого свой способ. Им хочется, это чувствуется, но они, мужики при бабле, знают – дай такой как я номер – рано или поздно попросит денег. Но один дал. Денег у него просить бесполезно, мне кажется, он такой идиот, что спускает на «массаж с продолжением» все, что остается от другого его увлечения. Парень всегда в рубашке с длинным рукавом. Везде, но не у меня же. Я задергиваю занавески, так романтичнее, но синяки на руках у Дэна все равно видны.

Пошли с Дэном на крышу. Он уселся вот так, как я сейчас, как будто уже видел, как я это делаю, и болтал ногами в воздухе. Я пристроилась рядом. Так дотемна и просидели. Молча. Потом, как я собралась идти, он сказал: «Это было великолепно. Ты - богиня». Долбанутый, короче.

Ненавижу спать ночью без таблеток, каждый раз мне снятся кошмары.

Ноябрь. В четыре часа уже темно. Если чуваков нет, я чувствую, как тьма плотнеет в моей квартире. Свет можно включить, но это особое состояние реальности, оно давит на меня, когда я, лежа на кровати, пытаюсь отвлечься, смотрю сериалы или пишу эту фигню. Сумерки - прелюдия перед его появлением. Иногда я стараюсь бороться, просто выключаю свет, надеясь уснуть, стараюсь не бояться, не открываю глаза до последнего.

Приснилась мать. Я связана рукавами смирительной рубашки и лежу в такой мягкой комнате, в кино там держат буйных психов. Пожелтевшие стены перепачканы человеческими жидкостями. Мама сидит в окне за толстым стеклом, расположенным под самым потолком, и спрашивает:

- Когда ты выйдешь замуж? Тебе уже двадцать пять. Чем ты хуже остальных?

«Хуже кого? - Хочу спросить я. - Дур, чьи мужья у меня околачиваются?»
Но губы сшиты грубыми шершавыми нитями, толстой бечевкой, нити впитали кровь и склеились.

- Тебе надо родить до двадцати семи! - Говорит мама. - Тебе надо стать нормальным человеком, чем ты хуже остальных? Спроси себя, чем ты хуже остальных?

Я пью сладкий чай, завернувшись в одеяло. Курю в форточку. Мои пятки холодит от ужаса. Такая чушь, господи… Свихнуться от такого – просто позор.

Оно следует за мной, когда я иду в туалет или ванную, смотрит за мной сквозь зеркала. Оно скребется в дверь ванной, когда я принимаю душ и заставляет шевелиться ножи, висящие на крючках у стены, когда я наливаю на кухне чай. Для меня умыться - это целое испытание, так как на несколько секунд я становлюсь беззащитной, ничего не вижу. Я боюсь оторвать взгляд от зеркала - вдруг оно появится за спиной?

- Тебе просто надо изменить свое отношение, – сказал Дэн.
- Дэн, я не бегаю с воплями по квартире, - сказала я. – Ты не понимаешь. Это не побороть каким-то внушениями и чаем с ромашкой.
- Он все чувствует. Не борись, не бойся, дай ему право существовать.
- Ты хочешь сказать, что эта хрень реально есть?
- Тебе надо успокоиться, оно чувствует страх, просто живи дальше, и реальность изменится вместе с тобой. Наберись терпения, тогда выживешь.

Перед тем, как закинуться колесами, Дэн смотрел мне на грудь. Я спросила его:
- Ты когда-нибудь думал о женитьбе?
- А-а-а-а-э-э... - Ответил он и отправился куда-то далеко.

Поздно спросила. Может, он сказал «ну да, задумываюсь…». Конечно, нет. Классный парень, хоть и долбанутый. Я проглотила таблетки, запила чаем из бутылки. Глухой удар, такое чувство, будто все тело онемело. «Наверное, я прыгнула, - такая была первая мысль, - наверное, я уже мертва». Или убило деновскими колесами, разве мог такой идиот принести что-то нормальное? Я-то думала, что с моим послужным так мощно уже никогда не будет. С тех пор, как я лишилась нормальной работы, становилось все хуже и хуже… я стала закидывать в рот таблы, словно леденцы. А потом кончились деньги.

Осталась только бетонная поверхность крыши и тьма. Не стоило снова закидываться. Неподалеку, в спускавшемся откуда-то сверху свету, подобному свету уличного фонаря, спиной ко мне стоит голая двуногая фигура. Иду в ее сторону, мои шаги раздаются эхом, слышу хруст пыли под подошвами. Кожа человекоподобного существа, находящегося в свету, - холодного болотного цвета и поблескивает, у него хвост, как у рептилии. Я остановилась, заметив сбоку от себя Дэна. Он посмотрел на меня и засмеялся. Его лицо деформировалось в пропорциях и расплылось в жуткой гримасе.

Меня схватили за плечи и трясли. Свет ударил в глаза, перехватило дыхание. Я махала руками, стараясь достать хвостатую химеру, тварь душила меня, я тряслась на кровати, словно через тело пропускали электрический ток. Потом все прошло. На кровати только я. Желтый свет лампы Светлячка смешивался с первыми лучами рассвета. Я голая, простынь мокрая от пота. Потом в дверь постучали, я вздрогнула. Первый клиент. Я оделась в халат, тут же прилипший к коже, пошла открывать.

Я не знаю, что случилось на крыше, не знаю, куда в итоге делся Дэн, звоню ему, «абонент - не абонент». Мне удалось пробить таблоидов. Днем в ход идет тяжелая артиллерия.

А может, все уже кончено. Может, я все-таки прыгнула. Слишком быстро таят дни. На меня будут смотреть в морге… Грудь еще ничего, а живот все равно остался дряблым, хоть я и худая, как скелет. Как такое возможно? Вряд ли мне удалось повторить трюк Эвелин МакХейл.

Работаю автоматически. Дэна нет. Мне даже нравится. Мы с клиентами в основном молчим.

Сегодня понедельник, прошла первая неделя, выходные пролежала под таблетками. Когда утром приехал один ранний чувак, я была как овощ.

- С вами все в порядке? - спросил он.

Одет в дорогой пуховик, клевые очки. На мне выцветший домашний халат, из косметики - синяки под глазами.

- Ну, как вам сказать...

Мне все равно на деньги, хочется только раствориться в кровати и утреннем пении птиц. Чувак все-таки зашел в коридор.

- Слышал, вы просто отличная!

Нормально все прошло. Похвалил музыку, попросил не выключать после массажа, повалялись, покурили косяк. Заплатил в два раза больше таксы, и это не считая «допы».

Пять дней прошли нормально. Вчера отважилась не принимать таблетки. Ночь была мучительная и бессонная. Трава чувака не особо помогла.

Выходные ужасны. Теперь шорохи стали громче и звучат почти без перерыва. Я обошла соседей: ремонта ни у кого нет. Мужик с мохнатыми подмышками пригласил к себе. Я сказала:

- Нет, спасибо.

Про передознувшегося или упавшего с крыши парня тоже никто не слышал.

Все, полный … с полки упала книга. Думала, что умру от страха. Она взяла и упала, когда мне почти удалось заснуть. Не стала ничего принимать. Стою у окна и пью чай, курю. Больше я не усну, можно даже не пытаться. Жду рассвета.

Днем слушала музыку, готовила, работала. После одного чувака, под вечер, отключила телефон, отправилась на пробежку, выиграла пару часов. Потом читала, включила трубу, смотрела фильмы, лишь бы не спать.

Все-таки уснула. Страшных снов не было. Сейчас уже день, ярко, вспомнила, что вторник, а никто не звонит.

Позвонили... из конторы. Да, у меня есть начальство. Самое смешное, что сегодня среда. Проспала больше суток. До меня целый день не могли дозвониться. И вообще, в анкете на сайте куча негативных отзывов. На полу моей комнаты лежит маленький мохнатый комок. Это мышь. Она выбралась из дыры, которую прогрызла под плинтусом в ванной. Столько труда, а теперь она мертва. Было бы смешно, если бы я выпилилась... из-за грызуна. Травка мышей... как только я сюда заехала, в подвале постоянно воняет. Просто мышь. День стоит теплый и тихий, я раскрыла все окна, сижу на подоконнике и курю. Тишину нарушил громкоговоритель на крыше фургона: «Внимание, сейсмическое предупреждение все еще действует! Подземные толчки усиливаются! Просим всех жителей убрать со стеллажей и полок хрупкие предметы! Внимание... »