...И на вора бывает проруха / #241 / DreyKlin

Следователь Порфиров сидел в кабинете. Только что он получил звонок от дежурного, что опергруппа вернулась с задержанием. «Есть улов!» – подумал Порфиров.
Жулика искали три месяца. Он ухитрялся обчищать квартиры так, что эксперты разводили руками: ни следов взлома, ни отпечатков – работал профи. И не гастролер – местный.

Но и на старуху бывает проруха. На стекле серванта в последней квартире нашли отпечатки. Пробили по базе – вышли на человека. Обкатали его пальчики почти годик назад, когда задержали по синьке. Случайно. А так – чистенький, аж противно.

В кабинет постучали. Порфиров напрягся. Опер ввел мужичка среднего роста, совершенно невыразительной наружности – как раз из тех, которые не запомнятся в толпе автобуса, и кондуктор каждый раз будет спрашивать у него билет.

– Так-так, – произнес Порфиров, когда подозреваемый сел напротив него. – Горохов Никандор Израфилович. Эк вас угораздило... Кореша-то как прозвали?
– Ангел, – дыхнув перегаром, произнес Горохов.
– Ангел... Ну что, колись, Ангел, как ты хаты брал?
– Ничё я не брал! Чес-слово, гражданин начальник!
– Ты мне тут... Ни-ни! Сейчас начнешь заливать, как Иван Грозный: Казань брал, Шпака не брал...
– Мамой клянусь! Ничего не брал!
– Так-таки не брал? – Порфиров покачал головой. – А как твои пальчики оказались на месте кражи?
– Ей-богу, не знаю! – Горохов облизнул губы.

Порфиров понял: пора колоть. Он положил на стол фото ограбленной квартиры.

– Был тут?
– Не-а.
– Ага. А вот на этом серванте твои пальчики нашли. Колись, Ангел! Всё равно докажем. Залетишь на зону. От тебя только зависит, надолго ли.

Ангел насупился и всем видом дал понять: будет молчать.

– Да ладно! – подал голос опер. – Не верю, что это он.
– Это еще почему? – удивился следователь, и Горохов поднял глаза.
– Да как он в квартиру-то проникал? – продолжал опер, незаметно подмигнув коллеге. – По воздуху что ли? Через форточку? Посмотри на него! Да он же ни в одну дырку не пролезет! Толстяк!
– Как не пролезу?! – вскричал уязвленный Горохов. – Ну-ка, снимай браслеты! Щас я вон в ту форточку пролезу!

Порфиров понял задумку опера. Он сам снял наручники с подозреваемого. Горохов взгромоздился на стол, поплевал на ладони и, подтянувшись, начал пролезать в форточку. Выбравшись наружу, он таким же манером протиснулся обратно.

– Оп-ля! – как цирковой артист воскликнул он. – Чё зенки вылупили? Видали?
– Видали, – сказал Порфиров, торжествуя. – Ну что, садись, бери ручку, пиши чистосердечное.

Горохов сник.

– Долетался, Ангел! – подвел итог опер.