Точка кипения Адвего — Форум Адвего
боковая панель
| Конкурсы / Точка кипения Адвего / первый тур | |||
|---|---|---|---|
|
Точка кипения Адвего - литературный конкурс! - Обсуждение конкурса
|
Применены фильтры:
- Нравится
- Не прочитано
- Прочитано
- Не нравится
- Райан, проснись!
Я открыл глаза. Какая-то девушка расталкивала меня, называя «Райан». Почему- то рефлекторно проверил оружие в кобуре. Пистолет был на месте.
- Наконец-то, ты очнулся. Идем. Я уже думала, что ты умер после приземления.
- Что происходит?
Мне прилетела пощечина. Это не помогло.
- Объяснять придется по пути. Я Джесс, позывной «Клео».
Шуршание шин по гравию нарушало ночную тишину. Марина заглушила двигатель, откинулась на сиденье и закрыла глаза. Пять часов за рулём после смены в хосписе. Ужасно устала.
Потянулась за сумкой на пассажирском сиденье. В темноте пальцы наткнулись на что-то холодное и твёрдое. Не её сумка. Ах, да, коллега попросила отвезти какой-то старый кейс с архивами.
Она щёлкнула внутренним
Катунь — хозяйка Алтая. Характер у неё коварный. Немало безрассудных голов разбила она о свои холодные камни. Над теми, кто не твёрд духом, она смеётся, толкает в воду и за ноги тащит на дно, вновь и вновь цинично украшая свои берега новыми крестами. Бросить вызов и сплавиться по Катуни — испытание не из лёгких.
Трое друзей стояли на высоком берегу и с трепетом осматривали цель их похода
Лёд. Я чувствовал его колючий холод даже сквозь кожаные перчатки, когда разгребал слежавшийся снег у старого пересохшего колодца. Внутри него, на самом дне, поблескивало золотое кольцо с крупным зелёным камнем — тёмным, как непроходимая лесная чаща в сгущающихся сумерках. Украшение звало и манило, поэтому я полез за ним, хотя мама всегда запрещала мне приближаться к этому колодцу.
«До точки кипения осталось тридцать две минуты» - металлический голос медленно проговаривал фразу, крадя драгоценные секунды. Кир, ведущий инженер, пилот и он же обслуживающий персонал дрейфующей в космосе станции ВА-71, схватил ведро с дейтерием и побежал в отсек Х-17.
В процессорном отсеке надо определить, где снизился уровень тяжелой воды. Чертыхаясь, Кир вспомнил, как нахваливал
За два часа, которые показались вечностью, ее жизнь разделилась на "до" и "после".
- Почему со мной это произошло? Кто этот человек?
Будто целый легион мыслей схлестнулся в рукопашной, наперебой выдавая камбэки похожих событий. Она все меньше верила в случайности и совпадения. Эмоциональное цунами накрывало новыми волнами, обильно подогревая переживания ситуации. Алисе никак не
Муторный сон напомнил о себе холодком страха - что-то белесое и липкое обволакивало его и тянуло с силой в глубину.
Он немного выждал, затем осторожно простучал по стенам капсулы. Космос, как и раньше, отозвался быстро - волны любви и тепла успокаивали.
Расслабившись, кинул насмешливый взгляд на напарника, улыбавшегося одним уголком рта. Обычно им снились яркие сны: манили
– Ну как же так – просто повернулась и ушла! Хоть бы что-нибудь в ответ. Ни слова! Нет-нет, я сама виновата, довела до ссоры, наговорила гадостей, и вот теперь… Мне нет прощения!
– Мадам, не волнуйтесь. Мы сделаем все, чтобы найти вашу пропавшую родственницу.
– Мари больше, чем родственница. Ближе нее у меня нет никого. Мы всегда понимали друг друга не то, что с полуслова – с
Дождь, не переставая, лил всю ночь. Тёмные струи стекали по кирпичным стенам переулка, равнодушно поблёскивая в тусклом свете газового фонаря. Сливаясь в одну бурную реку, эти потоки тащили грязь улиц дальше, захватывая с собой всё, до чего могли дотянуться. Чёрная лавина так бы и неслась, огибая неровные углы камней мостовой, если бы не два недвижимых рифа из кожи и заклёпок. Человек в высоких
…Сквозь тьму пробивался луч. Я приоткрыл глаза и мгновенно зажмурился. Сильно болела голова. Затекло тело. Хотелось пить. Пытался выпрямиться, но руки оказались скручены за спиной. Ноги связаны, тело скотчем примотано к стулу, сидеть на котором было очень неудобно. В лицо яростным глазом циклопа светила настольная лампа. Окружающий мир растворился в темноте, на границе которой топтался лысый
Главный вопрос любого собеседования — не “что вы умеете”, а “за что вы готовы ответить”.
Лифт резко дёрнулся и замер между этажами.
Алия раздражённо нажала кнопку, потом другую.
— Вот чёрт, — процедила она. — Опять техника дохлая.
Она выглядела как человек, у которого всё под контролем. Светлый костюм идеально сидел, волосы стянуты в пучок, макияж — безупречен.
Когда закончилась вечерняя смена, Сами, молодой техник на складе, спустился в подвал, чтобы запереть складское помещение. Здание было старое, коридоры длинные и гулкие. Большинство сотрудников уже ушли домой.
Когда он повернул ключ в замке, где-то за спиной раздался громкий металлический звук. Сами обернулся.
На дальнем конце коридора стоял высокий мужчина в тёмной куртке,
Лизу отбросило к холодной стенке шлюза. Автоматический люк захлопнулся прямо перед её лицом. В ушах стоял оглушительный звон, но сквозь него она различила предательское шипение — в щели уходил воздух.
«Сергей...» — прошептала она, вцепляясь в единственную рукоять на гладкой панели. Его силуэт за иллюминатором главного модуля оставался неподвижным.
Полчаса назад они вместе проверяли
— Я же говорил, таких гнать к чертовой матери, — Игорь, тяжело дыша, карабкается следом. — Пачками.
Я молчу, экономя воздух. Десять лет роботизации, а я, как в свой первый день, лезу выковыривать пьяного крановщика из кабины. Единственный островок стабильности. Правда, тогда тесты для сотрудников были проще. Кириллыч, упрямый, как булыжник, свой тест сегодня не прошёл – и ему со всем
Последний день мая выдался по-летнему жарким.
Я стою у раскаленной плиты, разгоняя духоту мечтами о ледяном обезжиренном кефире и новых джинсах «экстра-смолл». От жары и усталости клонит в сон. Делаю глубокий вдох и продолжаю помешивать бурлящую в кастрюльке низкокалорийную субстанцию. Самое трудное — не уснуть. Резкий звонок в дверь приводит меня в чувство и, вопреки ожиданиям,
При странных обстоятельствах профессор Калугин попал в космос.
Сидел он в библиотеке научного института; повадился он в нее ходить и часами просиживал за трудами светил науки. Периодически у него начинал урчать живот. Тогда он, весь скрючившись, привставал, с гримасой «я очень тихо, никого не потревожу» отодвигал стул, хватал двумя пальцами пакет и на цыпочках выходил из зала. Спускался
Токио, 2015 год. Славный детектив Ник Сато курил на крыше своего нового офиса. Несмотря на тяжелые времена, город под ним был относительно мирным и спокойным.
Несколько месяцев назад в городе вспыхнула эпидемия. Вирус был смертельно опасен для людей, а лекарства ещё не нашли. Это вынудило Ника и его семью переехать в небольшую деревню. Там детектив занимался изучением документации,
Шея затекла, тело покрылось мурашками. «Долго так еще?» Софи присмотрелась: ничего. Опустила голову и прислушалась: «щелчок? Или стук? Снаружи или внутри? Может, показалось?»
Ап! — капля упала на нос.
«Надо выбираться». Она шагнула из ванны на белоснежную шкуру медведя.
Теперь как будто кто-то поскребся внизу, потом заскрежетал. «Ну просто мышка со стальными зубами»,
Когда дверь захлопнулась, Илья не обернулся. И тишина стала какой-то другой. Не просто тишиной, а отсутствием. Как будто он уходил в пустоту.
Он услышал, как мать что-то сказала вслед, но слова растворились в грохоте наушников, которые он надел, чтоб заглушить эту давящую тихую боль. Мир сжался до битов в ушах и холодного ветра, что бил в лицо.
Ему было шестнадцать, и внутри всё
На пороге стояла девушка, мокрая от дождя. Фонарь освещал ее лицо: волосы каштанового цвета, чуть вздернутый носик, большие серо-зеленые глаза. Он вздрогнул. Боже…
— Простите, у меня заглохла машина, и телефон сел. Можно от вас позвонить?
— Д-да, конечно… — пробормотал он, пропуская ее в дом. Знакомый голос звенел в ушах. Этого не может быть! Она умерла! Он похоронил ее пять лет
Если бы Федяй заранее знал, как нехорошо и пугающе закончится его поход в гости к Надюхе, он бы, конечно, ни за что не пришел. Это было в начале декабря. Его девушка Надюха жила на Кутузовском недалеко от метро "Парк победы". Федяй приехал к ней на общественном транспорте, машины у него не было. Сказать, что Надюха красивая, это ничего не сказать. Объективно. Но Федяя подтачивало то, что она из
Глухой металлический щелчок. В момент, когда ты нажимаешь на курок, больше всего на свете желаешь услышать этот звук. Он возвещает о том, что удача все еще на твоей стороне.
Я убираю револьвер от виска. Впереди у нас еще пять раундов и один заряженный патрон. Мы сидим за столом под слегка покачивающейся лампой. Неровный свет выхватывает из полумрака ее бледное лицо, алые губы,
Мурлыча под нос незамысловатую песенку про ресторанный рай, Ева весело крутилась перед зеркалом. Ах, какой вечер ей предстоял! Ничто не радовало Еву больше, чем возможность столкнуть лбами нескольких поклонников. Не то чтобы она не любила мужчин… Скорее, напротив. Но в процессе разжигания конфликта между обожателями неизменно присутствовал творческий элемент. Когда иные ухажеры потели,
Ветер гнал по равнине пыль и запах старого железа. Над западом сгущались тучи, вытесняя закатное марево. Вывеска «Rancho Verde» покачивалась на ржавых цепях.
Фрэнсис остановился у ворот. Седло, мешок, бутылка бурбона – всё, что осталось от прошлой жизни.
Он достал из нагрудного кармана потёртую фотокарточку: трое молодых парней стояли плечом к плечу с глупыми ухмылками на лице.
Когда Алексей вставал рано утром, он никогда не думал, что этот день изменит его жизнь навсегда. Его квартира — маленькая, но уютная, находилась в тихом районе города, где всё казалось предсказуемым и спокойным. Но всё начало меняться в тот момент, когда он услышал странный звонок в дверь.
Открыв её, он увидел незнакомого человека в тёмном костюме и с чемоданом в руке. Тот сказал коротко
В середине девяностых еду на электричке в Александров. Сел у окна и жду отправления. Соседи по вагону с виду самые обычные, и смутная тревога отступает. Просто Александров с советских времен был городом «сто первого километра», где часто оседали отбывшие срок граждане. А у меня там дело.
Поезд трогается, и мимо проходят пассажиры в надежде найти свободное место. Чуть позже шумная толпа
Егор, мальчик восьми лет. Он любил гонять в маминых «кроксах». Они выглядели круче галош, но достаточно по босяцки. Там, где они жили все одевались максимально убого.
В понедельник Егор пришёл домой без обуви.
− Где обувь? – спросил отец.
− Оскар закинул тапки в реку. – ответил Егор.
Оскар – сорванец девяти лет. Придумывал авантюры, которые оборачивались проблемами,
Перед сном Алекс еще раз проверил рюкзак: ножик, фонарик (темнеет в октябре уже довольно рано), салфетки, чипсы, сухарики, кукурузные палочки, вода, аптечка, перчатки). Все вряд ли можно было предусмотреть, но основное парень положил. В шестнадцать еще рано быть чересчур осторожным.
Всю четверть Алекс пахал, как мог, в школе. Поэтому, очутившись дома, он закинул повседневный рюкзак в
Андрей, репортёр одного столичного еженедельника, впервые после расставания с подругой вышел в люди — очень кстати в одном из посольств был какой-то приём. Как раз и представился случай надеть её прощальный подарок — бордовый галстук Brioni.
В посольстве было скучно, но только до тех пор, пока он не почувствовал на себе чей-то навязчивый взгляд. Незаметно оглянувшись, он вычленил в
Джон и его друзья наслаждались каждым мигом, проведённым на борту крупного круизного лайнера в открытом океане. Солнце мягко согревало кожу, а теплый ветер, смешанный с ароматом соли и цветов, нежно касался лица. Палуба была заполнена смехом, разговорами и тихими шепотами — здесь не было места заботам или тревогам. Возле бассейна дети играли и плескались, взрослые лежали на лежаках, слушая музыку,
Вы "влетали" когда-нибудь на пять миллионов рублей? А мне улыбнулось.
Было сплошное ура! Моя фотостудия вышла в топ: солидные контракты уже почти в кармане. Яркая карусель событий: планы, кредиты, закупки... А подлость конкурента похоронила всё!
Проще всего было слиться в банкротство. Но я звонил инвесторам: мол, прогорел, но не прячусь, буду долги отдавать. Собрал коллектив:
- Хитрая сволочь, - комментирует супервизор. Видит он тоже самое, что и мы. Беглец ловко прыгает через рельсы, замирает между скоростными поездами, ухватившись за релейных шкаф или столб освещения. Он не просто так выбрал вокзал. Депо и прилегающие пути закрывает защитная сетка, сбивает навигацию роя и искажает изображение. Запрос о доступе дронов местная администрация РЖД не одобряла, запрашивая
Видишь коробку? В ней кукольный домик с лакированными подмостками, накрахмаленным занавесом и пластмассовым лесочком с дубами и кленами. Представь такие, какие посчитал бы красивыми. Среди них видишь куклу, она выглядит тряпичной. На нагрудном кармашке написано «Puppet», но это не ее имя.
Это не ее имя.
Прочти это шепотом — это секрет.
Это не ее имя.
Прочти это шепотом — это секрет.
Ночь была тёмной, и только слабый свет уличных фонарей освещал лестницу здания. Мэри поднималась наверх, уставшая после долгого дня. Сердце билось быстро, что-то было не так, хотя она не могла понять что именно.
Когда она подошла к двери своей квартиры, то остановилась. Дверь была слегка приоткрыта.
Мэри никогда не оставляла её открытой. Никогда.
Холодок пробежал по её
Солнце осветило дальние склоны Нгоронгоро, когда я открыл глаза и обнаружил, что лежу в палатке один. Гибсон, видимо, вышел прогуляться, пока еще прохладно.
В этом знаменитом африканском кратере я оказался из-за Лили. Взбалмошная белокурая мартышка околдовала меня, и я сделал ей предложение. А она заявила:
- Я выйду за того, кто привезет мне шкуру зебры!
- Да зачем тебе эта
Состав резко рванул и заскрежетал, швырнув Алексея на дверь купе. Свет погас, оставив лишь багровый отсвет аварийных фонарей за окном. Глухая тайга. Тишина, нарушаемая только шипением тормозов. Алексей инстинктивно сжал в кармане флешку — доказательства, за которые уже убили двух человек.
Он знал, что остановка посреди ночного леса — не случайность. Это — зачистка.
Прильнув к
«Да, мадам, я позанимаюсь английским с вашим мальчиком. Могу через час провести пробное занятие. Куда мне подойти? Парковая, 27? Это где? На квартале Франса? Скоро приеду», — Мари положила трубку. «Наконец-то удалось найти хоть какую-то работу!» — подумала она и подошла к окну. Вид открывался замечательный: вдали зеленел лес, а под окном располагался уютный садик в английском стиле с маленьким
От вида букв и цифр у неё уже болит голова.
Ещё одна стопка тетрадей — и точно домой. К мужу, сыну, коту.
Это она обещает самой себе уже в десятый раз.
Вдруг из коридора доносится далёкий топот. В такой час? Нет, не может быть. Это усталость играет с её воображением.
И снова нет. Звук уж слишком настоящий.
Она отрывается от тетради и смотрит на закрытую дверь. Зевает.
«Какой гений посчитал, что лучшее время старта для июньского кросса на пятнадцать километров в поле — ровно полдень? Сама, конечно, тоже хороша, тебе ведь сорок три года, где твой головной убор?» Так размышляла Ольга на пятом километре. От бодрого её темпа не осталось ничего, она двигалась еле-еле и цель у неё была одна — не перейти на шаг.
Ольгу обогнали уже, кажется, все. Солнце пекло
Баб Сяня была фантастической рассказчицей. Говорила она быстро, ярко и звонко — как никто не говорил в нашей семье. Маленькая и сгорбленная, она при умилительном и безобидном внешнем виде сочетала в себе манеры рыночной хабалки и брань монтажника‑высотника.
Её супруг, дед Володя, был её полной противоположностью: прямой, стройный и молчаливый. Если внезапно дед Володя начинал что‑то
- Зинка, Зинкаа! Проснись! Спишь, что ли? Вставай! - серое ноябрьское утро разразилось соседским воплем. Кутаясь в какую-то ветхую шаль поверх ночной сорочки, баба Люба так неистово колотила в окна и двери соседей, что казалось сровняет дом с землёй.
- Любка, совсем полуумная, что-ли? Что стряслось? У меня гости спят в дальней спальне: сын с невесткой третий день гостюют.
- Ох, Зина,
Зима. По заснеженной трассе уверенно катится автомобиль. За рулём капитан МЧС Алексей Соколов, 36 лет, брюнет с усталым взглядом. Несмотря на многолетний опыт вождения, он едет осторожно, не превышая скорости. Он едет, наконец, домой. После почти месячной разлуки он снова увидит своих любимых: жену Светлану, старшую дочь Алёну и младшую, названную в честь мамы, Цветочка, как он её всегда ласково
Дождь лил не переставая. Егоров смотрел на струйки воды на лобовом стекле. Струйки размывали огни стоп-сигналов подъезжавших к вокзалу машин. В окно постучали.
Двое парней, один высокий и худой, другой пониже и более плотный. В руках у высокого была спортивная сумка. Егоров опустил стекло. Высокий нагнулся. Короткая стрижка, шрам на лбу.
— Батя, до цемзавода сколько будет стоить?
Капли пота предательски просочились за воротничок. Что ж, пора отдохнуть. Игорь отложил мастерок, вытер лицо белоснежным платком, аккуратно сложил его и вернул в нагрудный карман пиджака – сегодня все должно быть безупречно, иначе она не простит. Даже нет. Это он сам себя не простит, если окажется недостоин.
Они встретились на раскопках, куда направили археологический институт,
Глухой, утробный удар потряс дверную раму. Не звонок, не стук — именно удар, от которого дрогнул не только деревянный косяк, но и воздух в прихожей. Мелкая известковая пыль, копившаяся в щелях десятилетиями, взметнулась золотистым облачком. Сердце Тани подпрыгнуло. Командировка мужа, соседи-старики — всё это сложилось в хрупкую скорлупу её одиночества. И вот в эту скорлупу врезались.
В зале районного Дома культуры становилось людно. Контролер на входе надрывал билеты — удивительно, но за вход на мероприятие в селе кто-то заплатил. Все 90 мест заняли согласно проданным билетам, коих здесь давно никто не проверял — обычно залом ДК бесплатно пользовались школьники и поющие пенсионеры. За кулисами кто-то шмыгнул, заставив плотную ткань пошевелиться. Зажгли освещение сцены,
А что рассказать-то? Рутина сплошная. Случаев интересных у нас давно уже нет никаких. Скука. Ну, вот недавно из полёта вернулись... Полёт как полёт. Всё как обычно. Наша хроноквантовая колымага, в момент преобразовав пространство, резко затормозила. Штурман Туг Одум выглянул в иллюминатор и объявил: «Смотри-ка ты, не промахнулись. Это как раз Та Самая метагалактика».
Тут наши ребята тоже
«К чёрту отмычки. Нет времени на деликатную работу. Взрывчатка непредсказуема, но сбережёт драгоценные секунды.»
Агент достал из кармана обычную на вид упаковку жвачки. Мгновение поколебавшись, он как мог, облепил ей замок. Затем отбежал на пару метров.
Шипение. Негромкий хлопок. Дверца сейфа со скрипом отворилась.
Внутри было пусто.
– Проклятье!
«Как так? Значит,
Черная бездна космоса простиралась безжизненным холодом на миллиарды световых лет вокруг Млечного пути. Тяжелый разведывательный истребитель космических сил Земли под управлением капитана Сергея Соколова совершал плановый облет сектора вдоль границы галактики. Кроме наблюдения Сергею была поставлена непростая задача - совершить выход за пределы контролируемого пространства и просканировать его
Траблы начались с посадки в вагон. Свои в доску проводники виновато разводили руками и предлагали Вере единственное спальное место — замызганный пол в их собственном купе. Даже третьи полки были под завязку забиты клетчатыми сумками, держащими путь на Черкизовский рынок.
Ночью Вере снились кошмары. В зависимости от того, на какую часть тела наступал дежурный проводник, она то погибала на
Последние часы такие радостные и такие долгие. Полярное солнце еле поднимется над горизонтом и прилетит волшебник в голубом вертолёте Ми-8 и заберёт Максима и его напарника Колю с полярной станции А-51 назад на большую землю, в тепло, к семьям и друзьям.
Чудо, что они возвращаются назад. Эта полугодовая вахта выдалась наредкость опасной. То встретили медведя далеко от станции и без ружья,
Дождливая, хмурая осень накрыла Россию.
Маша лежала на кровати и слушала звуки большого города. Ей казалось, что вся жизнь идёт без неё. Будто она зритель, наблюдающий за жизненным циклом всего земного шара.
Все друзья нашли повод не встречаться: кто на работе, кто «занят», кто просто не ответил.
Маша отложила телефон и закрыла глаза.
Неожиданно на телефон пришло
В начале 20-го века Высокий суд Лондона приговорил к высшей мере наказания Генри Скотта. Поводом для заключения стали грабежи древностей в Индии, Африке и Англии. Решался вопрос о том, какую из высших мер наказания избрать для него.
— Заседание суда объявляю открытым!
После каждого свидетельства о его виновности сам Генри Скотт сохранял невозмутимость и был безмолвен.
В шумном средневековом городе Голубинбург жил скульптор Пабло. С самого утра до позднего вечера его руки не знали покоя: молот и зубило звучали размеренно, как сердце мастера. Звуки эти напоминали воробьёв на площади, спорящих за крошки. Этот такт задавал дыхание городу.
Пабло высекал святых для нового собора — высоких, стройных, устремлённых к небу. Он был известен своим упрямством,
Сегодня ночью я как обычно шла с работы домой своим привычным маршрутом, слушала музыку в наушниках и о чём-то мечтала. С музыкой дорога в 9 км всегда как-то быстро подходит к концу. Погода была, мягко говоря, отвратной: моросил холодный дождь, а непослушный сильный ветер запутывал пряди моих волос и всё намеревался вырвать зонтик из моих рук. Я с какой-то обидой и злостью сложила его,
Ноябрьская темнота зажгла окна офисной высотки напротив. Макс в темноте смотрел, как блистательные тетки Ванкора спускаются в прозрачном лифте вниз. Он включил торшер. Мягкий свет полукругом свернулся на полу комнаты. На экране шло что-то милое, черно-белое. Он прибавил звук телевизора. Два пушистых кролика выглядывали из шляпы-цилиндра и спрятались, когда из-за угла жертве нанесли удар ножом.
Я закрываю глаза, зная, что рискую. Начинаю молиться. Хотелось достучаться до кого-то свыше, я знала: если кто-то оберегает меня, то он не даст уснуть, не даст замерзнуть, а если это лишь выдумки, и выше нас никого нет, то разве стоит ли несуществующее нечто поклонений и надежд? Тогда можно просто уснуть - все равно никому свыше не будет досадно, никто там не скажет: «Вот ты чудо-юдо, даже я не
Старый Вельт, сгорбленный под бременем прожитых лет и бесконечных ремонтов, являлся душой пыльного переулка. Его мастерская, забитая шестерёнками, маятниками и лупами, казалась капсулой времени, застрявшей между современным миром и эпохой безупречной ручной работы. Вельт, которого все называли просто Часовщик, славился не только искусством, но и непоколебимой честностью. В его крохотной лавке
Однажды летним днём по пути к собутыльнику я встретил Чебуба. Голый по пояс, он разгуливал по району в рваных штанах и ковбойской шляпе. Мускулистую грудь дикаря украшали татуировки: иероглиф и минотавр с молотом. Я хотел свалить, но Чебуб уже заметил меня, догнал и, несмотря на моё отчаянное сопротивление, заборол и повалил на землю. Лёжа на асфальте, мы оба рассматривали сверкающий на солнце
Сборы были практически окончены – сначала пришлось прочесать весь дом, чтобы найти и собрать все, что нужно, потом ещё раз проверить, все ли уложено, не забыто ли что-то, не осталось ли важных вещей на столе и на подоконнике, посмотреть даже под кроватью. Важно – предстояло проверить все очень тщательно, ведь впереди дорога длиною почти в целый год! Неловко будет сейчас что-то забыть и
Жили-были на свете двое, чьи сокровища не значились ни в одном банковском реестре. Девушку звали Мария, и её богатством было доброе сердце, вмещавшее всех сирот и бездомных зверей их городка. Её муж Иван был архитектором, чьи чертежи сулили городам прекрасное будущее, а в настоящем приносили ровно столько, чтобы сводить концы с концами.
И была у Марии одна роскошь — мечта о большой семье,
Эрик застыл у двери с выцветшей табличкой: «База 61, блок Д». Даже в сумерках он разглядел его – черный грузовик.
Военная база 61 на границе поселка в три тысячи человек, официально действующая, но на деле много лет пустующая, давно притягивала мальчишек. Каждый местный юноша в течение недели после своего тринадцатого дня рождения обязан был забраться туда и добыть любую вещь.
Мужчина вытер окровавленный меч о рукав кимоно и сел на край кровати, рядом с ещё тёплым телом жены. Усталость, как театральная маска, спрятала на его лице правду. Кровоподтеки на шее женщины напоминали распустившиеся цветы ириса. Он провёл пальцами по волосам, по щеке в белых румянах, по губам, где застыли слова, не успевшие стать речью, посмотрел на меч — и тихо произнёс:
— Ты когда-то
Снегопад, белый и стремительный, словно голодный зверь, настиг нас у самого леса. Дедова «Нива» — старенькая ВАЗ-2121, — с диким воем прорывалась сквозь плотную завесу снежного покрова. Тьма сгущалась, грозя навечно запереть нас в своих объятиях.
— Давай быстрее, Миха не отвечает! — подгонял меня Саша. — Говорил же ему не лезть одному, экстремал недоделанный!
— Знаю! — голос ревел от
По голубому до одури небу плыли небольшие облака. Истаивая по краям, они меняли форму. Наблюдать за ними Василий мог часами. Был он нефофилом, немного флегматом, философом и мистиком. Издержки профессии.
Несомненным плюсом к его работе шла каморка в цокольном этаже старого дома. Четырехэтажное здание с высокими потолками вросло в землю метра на полтора, так что оконце дворницкой,
Метро к ночи пустело. Илья щёлкнул резервный канал — лампочка «Резерв» вспыхнула и неожиданно осталась гореть.
В наушнике щёлкнуло:
— Центральный? Не отключайте. В одном из поездов бомба.
— Назовите состав и станцию, — сказал Илья, глядя на схему.
— Нет. Играем. Три попытки. Угадаете — выключу устройство. Попробуете остановить линию — сработает от скачка напряжения.
Неделю назад Семен вломился в подъезд, небрежно оттирая соседку Нинку плечом. В ответ в спину прилетело насмешливое: «Стены рогами не поцарапай»! И широкий взмах руками, показывающий их ветвистость.
Осознание факта измены прорвало жгучим желанием застукать на месте преступления. Отпросился с работы пораньше и помчался захватывать врасплох.
Осторожно повернул ключ. Предусмотрительно
На автобусной остановке было безлюдно и муторно холодный ветер пронизывал сыростью, и мокрый дождь смывал с промокшей куртки остатки тепла.
Лена бежала всю ночь, карабкалась по острым камням, спускалась вниз в осыпающиеся пропасти, пока не вышла на пустую дорогу.
Она добралась до остановки уже на рассвете, но густой туман и мелкий дождь превратили наступающий день в настоящие сумерки.
Брюс Мердок Карт вдыхал пыль. Ноги кололо, а руки немели.
Поджимал, чтобы не свело, — как учил отец. Плавно, без шума.
Ножки стола напротив покрывали свежие символы. Лошадь, солнце, вода. Он не знал значений, но уже встречал их.
Уголок серого ковра загнулся у двери. Брюс закусил губу — не сильно.
Камин потрещал напоследок и потух. Кочерга рядом с кованой клеткой завивалась у
Перед рассветом неизвестная фигура в чёрном бесформенном костюме долго возилась с замком входной двери загородного дома. Спустя четверть часа в прихожей засветился луч карманного фонарика.
— Теперь ты заплатишь, — прошипел незваный гость в пустом коридоре и двинулся вглубь дома. Во многих комнатах недоставало мебели и личных вещей жильцов. Видимо хозяева купили дом недавно или бывали
— Проснись, Саид! Нужно скорее уходить!
Первые лучи восхода настойчиво пробивались через жалюзи и ровными параллелями освещали койку. Пациент с перемотанной головой начал приоткрывать глаза и щуриться от яркого света.
— Софи…
Густые черные волосы прикрывали тонкие скулы – во взгляде девушки чувствовалась тревога и растерянность.
«Идеально»
Я всегда приходил в диспетчерскую чуть раньше. Эти несколько минут перед сменой — самые спокойные. У меня есть свои ритуалы: ставлю чайник, кладу в кружку зелёный чай, проверяю резервный канал оповещения. Когда крышка чайника начинает подрагивать, я уже знаю: смена началась. Мы следим за линией метро. Каждый день здесь проходят тысячи людей — со своими маршрутами, привычками, мыслями. У каждого
Они шли нетвёрдой походкой, взявшись под руки. Михалыч, пониже ростом и потрезвее, поддерживал качавшегося из стороны в сторону Иваныча. Дачи посёлка c высокими заборами незаметно сменились деревянными домишками, а невдалеке уже выступал густой лес.
- Ну и куда мы забрели, Иваныч?
- А я говорил, такси надо брать. Вот и прогулялись.
- Давай обратно поворачивать. Связи здесь нет,
Иду по мосту. Трепет холодной ночи мотивирует двигаться к цели. Смотрю через перила на спокойные воды реки. Умиротворение, которого я не достиг. Дохожу до окончания моста, сворачиваю на лестничный пролет в направлении песчаного берега. Плафоны фонарей в местной округе спят крепким сном. Им в такт на волнах безмолвия покачиваются птицы на ветвях голых деревьев. Период временной смерти,
Маутхаузен, 25 декабря 1943 года. В лагере смерти готовились праздновать Рождество. Андрей Лавров, бывший лейтенант Красной армии и пианист, попавший в плен после ранения под Волчанском, вечером этого дня внезапно услышал свой номер от вошедшего в барак немца.
— Шнелля, — указал немец на выход и, подгоняя прикладом, повел его в здание, где обычно находилось местное начальство.
- Кто-то идет, - Яна выглянула из палатки.
- Обычная жизнь тайги, - махнул рукой Тим.
- Вдруг медведь?
- Костер отпугнет или перцовку достану.
- Обычная жизнь тайги, - махнул рукой Тим.
- Вдруг медведь?
- Костер отпугнет или перцовку достану.
– Дорогой, ты помнишь о нашем соглашении? – Аманда провела по губам ярко-алой помадой и громко прищёлкнула языком, любуясь своим отражением в великолепном старинном зеркале.
Мэтью как всегда сидел в своём любимом кресле-качалке с газетой в руках и никак не реагировал на болтовню жены. А она щебетала, будто не замечая его молчаливости:
– Мэт! Я говорю о соглашении, которое ты
Этот случай произошёл в далёком 2000 году. Поезд дальнего следования держал путь из Сочи в Нижний Новгород. Все вагоны были наполнены загоревшими, отдохнувшими и счастливыми людьми.
Среди них была семья из трёх человек: мама Юлия и двое её детей, сын Саша и дочь Катя. Они провели на море две недели и отдохнули вдоволь. Везли с собой чемодан гостинцев, полный ракушек, камушков и прочих
Первым на ледник поднялся Нансен. Убрав с очков снег, он торжественно вскинул руки: «Приветствуем тебя, Белая гора».
— Уймись, — толкнул его Ройс, — до вершины три тысячи метров — самое сложное впереди.
Замыкали шествие Монди и Боякин.
Сумерки к тому времени накрыли долину, а снежные хребты Гималаев мерцали арбузными оттенками заката.
Нансен ушел изучать состояние перил за
Вовчик работал экспедитором уже не первый год, даже не второй. Сколько старые водилы помнят, столько Вовчик работал экспедитором, сопровождал грузы, что-то где-то подписывал, с кем то, о чем-то договаривался. Вроде и мужик то незлобный, откровенного стукачества за ним замечено не было, но не лежала душа с ним на заказы гонять.
Лёшик наоборот, ни один кипиш в гараже не проходил без его
Пассажиры дирижабля неторопливо стекались в ресторан. Один столик, — в углу, но с самым лучшим видом, — на все дни полета был забронирован для герра Маркуса Хартмана — владельца компании, производящей воздушных гигантов.
В панорамных окнах променада оранжевое солнце медленно прощалось с темнеющим небом. На кухне в это время царила спешка.
— Первый день, мы не можем облажаться.
Если бы Кеша попал в ад, то услышал бы то же самое: непрекращающийся хор истошных криков и безжалостный металлический грохот.
Он стоял в длинной очереди, слушал вопли и визги и всё больше и больше бледнел.
Раздался отвратительный звук, означавший, что была взята очередная порция людей. Кишки Кеши превратились в жидкость, а ноги потеряли вес. Он еле устоял. Он ждал уже двадцать
В сериалах и кино образ челночницы 90-х пытаются выставить полным романтики и приключений, в то время, как целью женщин, подобных мне, была попытка выжить и помочь своим семьям.
У каждого из нас в жизни были ситуации, когда от наших действий зависела дальнейшая судьба, а то и сама жизнь.
Одной из таких историй, произошедшей со мной в китайском магазине в 90-е, я и хочу поделиться с вами.
Кира стояла посреди густого леса, окружённая высокими соснами и вечным сумраком. Она потеряла ориентацию, заблудившись среди бесконечных деревьев, отчаянно пытаясь вспомнить, как оказалась здесь. Сердце девушки бешено колотилось, каждый шорох заставлял её настораживаться, а ее глаза были широко раскрыты от страха и растерянности.
А ведь еще несколько часов назад всё было иначе.
Я кое-как выбрался из переполненного поезда, на это время как раз пришелся час-пик в метро. Я точно знал, что маньяк где-то рядом.
На моем счету уже было двадцать девять блестяще раскрытых преступлений, оставалось одно до ровного счета. Упустить этот шанс нельзя. Пробираясь сквозь бурно несущийся к эскалатору поток людских тел, я высматривал ярко-алый цвет.
Я взялся за это дело,
Дорога летела бледной ледяной змейкой. Я привычно сжимал тёплый руль, вдыхал хвойный запах ароматизатора и время от времени подпевал магнитоле, из которой душевно звучал русский шансон.
Это случилось, когда я по всем подсчётам миновал больше половины пути, и до конечного пункта оставалось километров двести пятьдесят.
Машина катилась как обычно, просто в какой-то момент я вдруг
Он плыл второй день. Силы были на исходе. Казалось, не осталось ни одной клеточки тела, куда бы ни проникла вода...
А ведь все так славно начиналось... Он пригласил ее на прогулку на пароходе, и она согласилась! Погоды стояли наипревосходнейшие, колеса по бокам парохода, приводимые в движение паровой машиной, почти неслышно шлепали лопастями по воде, стюарды были расторопны и исполняли
Это реальная история, случившаяся с автором в день защиты детей 1 июня 2007 года
***
Я бросил взгляд на тучу. Она показалась странной – белая, с резкими краями на темном фоне. Таких туч раньше не встречал.
Я сказал родителям, что отгоню машину и приду. Они кивнули и пошли домой. До гаража было метров 300 через двор, огороженный хрущевками. Через минуту я уже остановился
— А вот и он! Явился окаянный! — Василий Сидорович с волнением глядел через дверной зазор, продолжая шептать себе под нос: — Вот надо же, чёрт возьми, в неподходящее время…
Предметом его тревоги служила грозная фигура за столом. Теперь же хозяин дома предчувствовал долгий и как минимум тяжёлый разговор.
— Ну что ты там мнёшься, как фраер при входе в барак. Давай, ползи сюда!
История реальная, никакого вымысла.
Пришлось нам как-то отпраздновать юбилей мужа. Затеяли мы это не по доброй воле: у моего мужа много родни, которая ищет любой повод, чтобы собраться. А тут – юбилейная дата, чем не повод. Ну и начались намеки…
Мы сразу поняли, что легко не будет: у мужа два брата живут в Москве, сестра – в Крыму, двоюродные – в Украине. Все с семьями,
Свет лампы дрожал, отражаясь на стенах комнаты. Анна сидела за письменным столом и вглядывалась в старинную фотографию, найденную на чердаке дома бабушки. Лицо на снимке было странно знакомым. Сердце ёкнуло: казалось, она его видела не здесь и не сейчас.
Вдруг в голове пронеслись обрывки образов — улицы другого города, запахи и лица, которые она никогда не встречала в этой жизни.
Видимость 10 тысяч, давление 780, взлёт штатный. «Боинг-747» набирает высоту и занимает эшелон. Казалось, ничто не испортит тот солнечный майский день.
«Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!»
Жестокая ирония…
***
Рейс в Харбин. 360 человек летят на праздники в Поднебесную. Командир экипажа – Олег Серёгин, бывший военный лётчик. Его жена Нина – наш старший бортпроводник.
Бескрайнее зелёное море, чередующее с коричневыми пятнами болот. Тонкие нитки ручьёв и широкие полноводные реки. Всё это Западная Сибирь. Кто никогда не был там, тот никогда не поймёт всего величия и красоты этих мест.
На Север я попал в десять лет, когда родители поехали туда на освоение газовых и нефтяных недр, и был навсегда покорён этими местами. Чуть обвыкнувшись и перезнакомившись,
Я и мой друг Никита учимся в педагогическом институте и вместе снимаем квартиру. Наступило лето, Никита уехал домой, а я решил расслабиться, так как наступил выходной. Заказав себе пиццу, я уселся перед телевизором, но в стену начали стучать. Я решил постучать по батарее, надеясь, что соседи поймут мой намек. Как же я ошибался! За стеной раздались такие громкие удары, от которых заложило уши.
Ночной порт был пустым. Густой туман висел над водой, скрывая всё дальше нескольких шагов. Инженер Антон прибыл после срочного звонка: его коллега Ирина сказала, что нашла ошибку в новой системе безопасности и попросила встретиться немедленно. Но на указанном месте её не было.
Антон прошёл вдоль складов и заметил её фонарик на земле. Рядом лежала записка: «Никому не доверяй. Иди к докам №
Ветер свистел в ущелье, кидая снежную пыль Алексу в лицо. Было холодно, одиноко и страшно… Юноша, почти мужчина, но по сути еще мальчишка в свои 16 лет, всем телом вжался в гранит. Холодный пот струился между лопаток. Пальцы ног, как когти «вцепились» в скальники, словно пытались сквозь них вонзиться в каменную твердь. Марк был на 15 метров выше. Он стоял на широком уступе, и его мощная фигура
Мы ехали на карпа, до рассвета, все как положено. Ехали тихо, как будто уже около воды и боялись спугнуть рыбу. Папа оживленно жестикулировал, рассказывая про щуку размером с приборную панель. Я клевал носом, глядя в окно на спящие поля.
В березовой роще мелькнули три черные птицы. «Вороны. Гнездо вьют, как мило», — подумал я.
Возвращались той же дорогой. На заднем сидении два ведра
Вселенная сжалась до размеров лифтовой камеры. Лифт, застряв между двенадцатым и тринадцатым этажами, повис в небытии. Его стальные стены стали исповедальней, а безмолвная сумка в руках — алтарем его страха.
Внезапно оглушительную тишину пронзил звонок. Он впился в барабанные перепонки, как жало.
«В сумке— бомба. Опустишь на пол — взорвется».
Голос в трубке был полон
Высокий бизнес-центр с живыми цветами в холле, кишил людьми в костюмах. Недовольный охранник, что хочет сидеть, но должен стоять, угрюмо смотрел на поток полузнакомых лиц. С ним нервно поздоровался мужчина в дешёвой, но тщательно выглаженной рубашке и поспешил к лифтам. Он мял руки и бубнил под нос: «Я смогу это сделать! Они все увидят, какой я на самом деле. Петя, ты сможешь!». Единственный лифт
– Спектакль окончен! – напевала слова из песни Марина Сергеевна – просто Марина, Маришка.
До 23-х часов ей пришлось коротать время на автовокзале. Она, улыбаясь, вспоминала, как в начале концерта преподнесла артисту разноцветные герберы – символ радости и оптимизма. В тот день сцена утопала в цветах и подарках, счастье и любовь витали в воздухе. Объявили посадку. Место 33 было у окна.
Обычный январский вечер. Девчонка с русыми, вьющимися волосами, милым вздернутым носиком и задорными веснушками торопливо собирается на встречу с лучшей подружкой.
Живут они рядом, всего через пару улиц. Между их домами находится большая территория медгородка: несколько учебных корпусов, общежития и невысокие хозяйственные постройки.
Медгородок можно обойти по освещенным улицам,
Извращать правду нужно умеючи. Причем сразу так нагрузить, чтобы у оппонента даже мысли не возникало перепроверять. Тогда проглотит.
Атмосфера в кабинете замполита полка душила, не спасали и открытые настежь окна. Майор госбезопасности торжествовал. Торжество так и пёрло из него, хотя лицо важного майора Крысы (так его называли за глаза) отражало скорее озабоченность ситуацией.
Я сталкивался с ним
Был воскресный вечер 25 декабря. По улицам уже расползлись сумерки. Красный автомобильчик с подбитой фарой оставил позади центральные улицы, пересёк промзону, добрался до трассы и встроился в общий поток.
Управлявшая им Юля точно знала: рядом на сиденье отчаянно вибрирует телефон, но ответить у неё не поднималась рука. Если это Дима, то он напомнит, что завтра в 9.00 они едут в ЗАГС,
Аннотация:
Молодая женщина уходит к ночному морю, чтобы побыть наедине с собой.
Но спокойствие оборачивается встречей со стихией — зыбкий песок под ногами становится ловушкой.
Одно мгновение тишины превращается в борьбу за жизнь, где даже дыхание — выбор.
Я ушла к воде просто подышать — в груди было тесно от голосов и смеха.
Хотелось, чтобы всё стихло, хоть на минуту,
Идём под землёй уже двадцать минут, а может и час, а может и пять. Не вижу циферблат. Нет счёта времени.
В тёмном лабиринте пещеры ты словно в каменном коконе: сзади, слева, справа – тьма. Только впереди источник света – фонарь. Он закреплён у Рома на кронштейне автомата и белым дрожащим лучом освещает гранитные стены и своды подземелья. Сколько ещё идти, неизвестно.
Похолодало. В трамваях сразу стало теснее от модного синтепона и старенького меха. На третьей остановке от депо вагон уже штурмовали. Сегодня Лиду прижало к сидевшей у окна тётке лет пятидесяти. Та, поджав губы, недовольно глянула на коротенький пуховичок, так и норовивший мазнуть ей по затоналенному лицу, и отвернулась.
Трамвай неспешно катил вдоль автомобильной пробки,
Холодный синий свет терминала отпечатался на сетчатке. Девяносто шестой цикл. Зовут его Лекс. Его мир — это «Сеть», а работа — «Синтез». Глобальная платформа «Синтез» когда-то была прорывом, системой, распределяющей творческие задачи среди миллионов одаренных людей. Теперь же это идеальная тюрьма.
Искусственный Интеллект «Кербер» не просто ставил задачи. Он был единственным заказчиком,
Вечер после свадьбы. В номере тихо: лишь шуршание упаковок и смех молодожёнов. Ира перебирает конверты, устало, но счастливо. Даня смеётся над подарками: кастрюли от бабушки, конверты с мелочью, деньги от друга, у которого их никогда нет.
– О, а это что? – Ира игриво берёт белый конверт. Чистый, пустой снаружи. Внутри – три билета на концерт, который будет через 8 месяцев. – Да… в следующем году у нас будут другие концерты, – улыбается она, коснувшись ладонью живот.
Даня улыбается в ответ.
– О, а это что? – Ира игриво берёт белый конверт. Чистый, пустой снаружи. Внутри – три билета на концерт, который будет через 8 месяцев. – Да… в следующем году у нас будут другие концерты, – улыбается она, коснувшись ладонью живот.
Даня улыбается в ответ.
Сон на даче – истинное наслаждение! Обожаю эту мягкую обволакивающую темноту и пряную ночную свежесть с тонкими, едва уловимыми ароматами трав. Засыпая, слышу, как из тишины выплывает красивая музыка и на ее фоне звучит мужской голос. Бархатный такой, убаюкивающий. Слов разобрать не могу, но по интонации понимаю, что он куда-то зовет. Прислушиваюсь: «Пойдем со мной, подышишь воздухом». Нет,
Ласард нервно мерил кабинет шагами, пока его коллега изучал данные.
— Вы уверены в расчетах? — полковник Коулд хмурился, глядя в монитор.
— Да, Ричард. В результате ваших испытаний Земля исчезнет. Просто схлопнется.
— Вы ошибаетесь. У нас другие данные.
— Да что вы понимаете! Если бы я знал, что мои исследования попадут в руки солдафонов… Если бы я знал, что мое слово ничего не
У Марины засосало под ложечкой. Она смутно представляла, где эта ложечка находится. В животе? Но точнее состояние было не описать. Именно засосало. А еще её бросило в жар, но может это потому, что она с морозной и вечерней улицы зашла в жаркий подъезд хрущевки и тащит наверх две тяжелые клетчатые сумки? Нет, не поэтому. Ей стало попросту страшно.
— Вот так это и закончится, — прошипела
Ноябрь сковал город стылым туманом. Дарья, уложив восьмимесячного Льва, опустилась на диван. Отопление так и не дали. Она уже засыпала, когда в тишине раздался скрежет — будто кто‑то вставлял ключ в замок.
Дверь была заперта. Дарья подкралась к глазку: в полумраке никого. Звук повторился. Она успела заметить фигуру: человек в тёмно‑синей куртке с капюшоном торопливо шагал к соседней
В жаркий июльский день стояла безветренная погода и лишь нахождение на деревянной лавочке, расположенной в тени густой липы неподалеку от дома, позволяло Людмиле Петровне пребывать на улице в предобеденное время.
Вдруг женщина почувствовала вибрацию, исходящую от смартфона, висящего на шнурке, повязанном вокруг шеи, обхватила его рукой и поднесла к собственному носу. На экране
Анна замерла у окна своей тесной квартиры на третьем этаже старого панельного дома. Воздух был душным, пахло пылью и старыми обоями, а за окном сгущались сумерки. Ей было сорок пять, и она всегда гордилась тем, что замечает всё — от трещин на стенах до подозрительных теней. Но сегодня её подозрения взорвались, как гром среди ясного неба. Сосед Виктор, молчаливый мужчина средних лет, только что
Я прижимаюсь к мокрому металлу, подставляя щёку под колкие удары дождя. Очередному порыву ветра вторит металлический лязг, от которого сердце замирает, а пальцы ещё крепче сжимаются, словно пытаясь вонзиться в сталь раскачивающейся фермы.
«Не смотреть вниз, ни за что», — говорю я себе, прекрасно осознавая: сорок метров пустоты — не самое страшное, что там увижу. Глупо, конечно, что роковой нагрузкой стал я, а не ацетиленовый баллон, который должен был тут оказаться через полчаса. Хотя, может и лучше, что он бахнул на этаже, выбросив меня сюда. Меньше вопросов будет. Если выберусь.
Я задираю голову и прикидываю: до балки сантиметров тридцать, не больше. Подтянуться, перехватиться за те гайки, потом обломок уголка — и можно будет встать на ноги. А потом спуститься, отлежаться день — и начать новую жизнь. В которой точно будет Вика. И нам никто уже не помешает.
«Не смотреть вниз, ни за что», — говорю я себе, прекрасно осознавая: сорок метров пустоты — не самое страшное, что там увижу. Глупо, конечно, что роковой нагрузкой стал я, а не ацетиленовый баллон, который должен был тут оказаться через полчаса. Хотя, может и лучше, что он бахнул на этаже, выбросив меня сюда. Меньше вопросов будет. Если выберусь.
Я задираю голову и прикидываю: до балки сантиметров тридцать, не больше. Подтянуться, перехватиться за те гайки, потом обломок уголка — и можно будет встать на ноги. А потом спуститься, отлежаться день — и начать новую жизнь. В которой точно будет Вика. И нам никто уже не помешает.
Холодный свет лампы лифта хищно играл на лезвии опасной бритвы. Жертва уже входила в парадную, и злоумышленник быстро спрятал свое орудие, поджидая ее у распахнутых дверец.
- Ах, спасибо!
Пожилая женщина улыбнулась, польщенная тем, что ее пропустили вперед. Невысокая, суховатая, в аккуратном сером пальто, с зажатыми в кулачке ангорскими рукавицами и коричневой торбой на плече.
Звонок. Ещё звонок. Мария просыпалась. Звонки не прекращались.
– Это невозможно терпеть, – проворчала она. – Надо же, кому‑то приспичило так рано.
Мария сделала над собой усилие и в дремоте сползла с кровати.
– Слушаю! – ответила бодро.
– Мари, это я, – голос Светки.
– Свет, привет! Как отдых?
– Что мне делать? – всхлипнула трубка.
– Что случилось? – Мария не
Утро, метро, работа — привычная ежедневность, скрашенная стаканчиком вкусного и ароматного кофе, чтением новостей с экрана смартфона, чтобы скоротать время в пути, да беглым взглядом на соседей, невольных попутчиков. В пятимиллионном городе трудно надеяться на случайную встречу. Редко повезёт заметить в толпе знакомое лицо. Но в метро, утром, в едином порыве спешащих к своим рабочим местам
- Говорят, нельзя переспорить дрянного юриста, пьянствующего философа, вороватого священника и бывшего арестанта. Ты, успешный политик, соединил все эти качества. Смотри, ты лежишь связанный, и я могу сделать с тобой, что захочу. Я прошёл сквозь твою охрану и систему безопасности. Ты не поверишь, насколько это оказалось легко.
Они, конечно, уже пробираются сюда. Ты слышишь этот грохот и
Доброе утро, любимый. Опять таблетки? Тебе нужно что-то делать с этой усталостью. Не кажется ли тебе, что тревога медленно превращается в депрессию? Знаешь, я чувствовала то же самое, но теперь… мне стало лучше. Хочешь попробовать и ты?
Ее голос звучал, как фоновая музыка — мягкий, обволакивающий, чуть гипнотический.
Андрей не слушал. Листал объявления о квартирах, повторяя про себя:
- Как перейти мост?
- Сначала убедись, что мост крепкий и безопасный. Нет никаких предупреждающих знаков? Тогда иди спокойно и уверенно. Держись за перила, чтобы не потерять равновесие.
- Проверил всё, мост хороший, но я не могу заставить себя пойти.
- Тогда твои страхи непонятны. Может, не стоит драматизировать и просто его перейти? А если уж совсем невмоготу, то заворачивайся в плед,
Осень, такая тихая, в этом году особенно тихая, незаметно расцветила листья во всевозможные оттенки жёлтого, красного, багряного. Крадучись, утренний туман укутывал ещё не успевшую пожухнуть траву на полях. Остаться бы навсегда в этой мягкой траве и пуховом тумане, смотреть на синее бездонное небо, а в нем видеть тебя…
Ещё один день заканчивал свое царствие, и вот на шумный уставший
Мама не отличалась скромностью отмечания зимних праздников, а летом душа ее раскрывалась необычайно.
Всю неделю перед днем Х домой свозились продукты, натиралась посуда, плинтуса и люстры, выскабливался двор. За день до торжества в центре двора расставлялись столы, которые выносились от соседей во время их приглашения. Финалом марафона считался момент, когда из подвала вытаскивали
Я всегда боялась летать на самолётах, как не верить в предчувствие? В голове билась навязчивая мелодия. Вот некстати! В момент, когда неизвестно, чем это может для меня кончиться. Террорист посмотрел в мою сторону. Я вжалась в кресло и вспомнила про знаки, которые с самого начала сопровождали рейс. Такси застряло в пробке, и я чуть не опоздала на посадку. Металлодетектор постоянно пищал,
Мадам Женевьева задумчиво стояла у окна, отстраненно наблюдая за уходящим в закат солнцем. Пора бы закрывать салон, но недавний звонок и встревоженный голос в трубке заставили гадалку задержаться.
Клиентка появится с минуты на минуту, нужно настроиться на сеанс. Но смутная тревога, зародившаяся внутри, мешает сосредоточиться.
Из задумчивости Женевьеву вывел резкий стук в дверь.
Я в шоке. Только удалось повстречать хорошего парня для серьёзных отношений, как появился человек из прошлого.
Женя - это мой бывший парень, от которого я ушла. Спустя год отношений я разлюбила его. Узнав поближе этого человека, я поспешила с ним расстаться. Мы чужие люди, с разными характерами и мировоззрением.
Тут я встречаю парня мечты - Лёшу. У нас образовалась пара.
Фонтан кипятка вырывался из теплотрассы. Мужчина лет тридцати с тревогой смотрел в окно.
- Цветы могут замёрзнуть, - сказал Коля, тяжело вздохнув, и повернулся к молодой жене, суетящейся на кухне.
- Ты тратишь на них кучу времени. Лучше бы ходил с папой на охоту, ты метко стреляешь. Или как Игорь, наш мастер участка, разводил бы пираний в аквариуме. Твои цветы всё пространство
Солнечный свет освещал простую обстановку гостиничного номера. Резкий звонок будильника разбудил Настю. Черноволосая красавица потянулась на кровати и открыла глаза. Пора вставать!
Внезапный крик ужаса нарушил все сборы. Повинуясь предчувствию беды, девушка выскочила из номера и замерла на месте.
Чуть поодаль от двери лежало тело мужчины средних лет, одетого по сезону осенней погоды.
«Приезжай погостить, милая. Я так по тебе соскучилась».
Голос в трубке был до боли знакомым — бабушкиным. Или ей только показалось? Бабушки нет уже больше трёх лет. Она машинально отметила: ошиблись номером. Впрочем, сейчас это не имело значения. Умерла не бабушка — умирала она сама.
Она уехала в старый родительский дом без предупреждения — просто села в электричку. Город остался
27-й этаж был заперт изнутри. Окна — зеркальные, воздух — мёртвый, как в музее перед реставрацией. Трое за столом.
Инвестор — лощёный, уверенный, пахнет дорогим табаком и собственным превосходством.
Чиновник — взмокший, бледный, застрявший между обещаниями и законом.
И он — переговорщик. Человек, у которого нет имени, только цель.
На столе — папка. В папке — документ,
Еще один кирпич с глухим стуком сорвался вниз, и Марина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Стена медленно, неумолимо расползалась на глазах.
«Хорошо, что дети в школе».
«Зачем мне это? Я не справлюсь! Что делать?»
Мысль прозвучала так ясно, будто ее произнес кто-то другой. Холодная, обжигающая правда. Рука сама полезла за телефоном. Пальцы отыскали в списке контактов все еще
Старая дача с заколоченными окнами стояла на отшибе, словно забытый призрак прошлого. Но сосед Иван Петрович давно мечтал присоединить ее к своей усадьбе.
Услышав о смерти хозяйки, он решил склонить ее внучку к продаже дома.
* * *
В тот день Анна примчалась на дачу ранним утром, заинтригованная обещанием бабушки сообщить что-то важное.
После обеда бабушке вдруг стало плохо,
© Адвего — биржа контента №1. Копирайтинг, рерайтинг, переводы, работа на дому: поставщик уникального контента. 2025
